Спустя несколько дней меня зовут к телефону.
— Здравствуйте, Лариса! Это дядя Боря Хмельницкий.
Хотела в ответ пошутить: «Очень рада побыть вашей племянницей!» — но осеклась. Вдруг он острит, чтобы скрыть неловкость? Все-таки ему пятьдесят пять, а мне — двадцать семь. Поэтому сказала просто:
— Здравствуйте, Борис Алексеевич! Рада вас слышать.
Он пригласил на вечер в Доме кино, я согласилась, но взяла с собой подругу. Почему-то явиться одной казалось неудобным. Из Дома кино Боря повез нас в ресторан, а после ужина вызвал для каждой такси. Спустя несколько дней — новое приглашение, и я еду на встречу уже одна...
Помню наше первое совместное утро. Открыв глаза, увидела, что Боря одет, причесан и благоухает парфюмом.
«Завтрак готов!» — говорит он, и мы идем на кухню, где вкусно пахнет молотым кофе. Вдруг распахивается дверь соседней комнаты и в проеме появляется заспанная девушка. «Знакомься, это Даша, моя дочка, — улыбается Хмельницкий, — Дашулечка, а это Лариса».
На меня смотрела красивыми умными глазами милая девушка. Конечно, я знала, что у Хмельницкого есть дочь, но не предполагала, что она сейчас дома. Накануне мы пришли поздно, и Даша, видимо, уже спала. Честное слово, в тот момент готова была провалиться сквозь землю...
Дочку Боря боготворил: срывался с любой вечеринки, из любой компании, если Даша вдруг просила откуда-то ее забрать и отвезти домой, каждое утро готовил ей завтрак, зимой, встав пораньше, разогревал машину, чтобы ребенок не мерз по пути в училище. А как он будил ее по утрам!
— Моя доченька, моя Дашулечка проснулась!
Даша в ответ по-детски капризно тянула:
— Ну па-а-а-па-а-а-а! Еще минуточку-у!
Со своей мамой Марианной Вертинской Даша в ту пору общалась редко, и я видела, как ей — даже при вселенской папиной любви — не хватает женской нежности. Придет, положит голову на мои колени: «Лар, погладь спинку!» В моем восприятии она была ребенком, несмотря на то что нас разделяло всего десять лет. Я очень боялась задеть ее чувства, чем-то встревожить. Однажды Даша вдруг спросила: