Очевидцы трагедии мне рассказывали, что Женя пытался на ходу выпрыгнуть из машины и оказался под ней. У него были перебиты шейные позвонки. Его не довезли до больницы. Последние его слова: «Боже, как больно...» Он вообще был удивительно храбрым, до безрассудства. Когда Женя погиб, я почему-то вспомнила один эпизод из нашей юности. Это было в Лосинке. Ночью в соседнем подъезде вдруг раздался страшный крик соседки: «Помогите! Помогите!» Женя босиком бросился по снегу ее спасать. Оказывается, ей в дверь стучался пьяный. Он заплутал, боялся замерзнуть. Урбанский ни секунды не раздумывал об опасности: а вдруг там вооруженные бандиты? Это было не в его характере...
Траурный кортеж медленно двигался к Новодевичьему кладбищу. Удивительно, но мы проезжали мимо мест, связанных с нашей юношеской любовью. Вот мой пединститут, в котором Женя провел очень много часов в ожидании меня. Вот Новодевичье кладбище, где мы так любили гулять, сбегая с лекций. Последняя прогулка по нашим любимым местам...
Дзидры на похоронах не было, она лежала в больнице на сохранении. У нее была поздняя беременность, боялись выкидыша. Дзидра родила дочку Евгению, она сейчас живет в Риге. Жалко, что дочки Урбанского никогда не виделись. Они ведь сестры и носят одну фамилию.
Не верю в мистику, но как иначе объяснить, что обе дочери Урбанского родились в феврале, только с разницей в тринадцать лет? И у нас с Женей дни рождения в феврале, да еще и в один день. А главное, так получилось, что дочери Урбанского носят наши с ним имена: Ольга и Евгения. Будто эта история продолжается...
