До того момента все у меня в институте шло прекрасно, я была занята во множестве отрывков. А тут меня сняли со всех ролей и вообще ничего не давали делать. Приходила на уроки мастерства просто созерцать, наблюдать за работой однокурсников. Однако кино пришло на помощь, я много снималась: играла девочек, которых никто не любит, потому что они еще маленькие, или роковых женщин. В результате актерской профессии училась не в ГИТИСе, а у кинорежиссеров. Все получилось так, как определила Орлова.
Но вот настал день распределения ролей для дипломных постановок. В списке героев по драме Пиранделло «Шесть персонажей в поисках автора» меня не оказалось. Мое имя не упоминалось и в «Женитьбе» Гоголя, хотя в свое время готовила отрывок в роли свахи. Не хвастаюсь, но говорили — хорошая была сваха! Началось распределение ролей к «Егору Булычову». Я острохарактерная актриса, в состоянии играть и молодых, и старых, любой персонаж готова играть, даже мужчину! Не могли же обо мне совсем забыть — показать-то студентку кафедре в любом случае надо! Все роли и их исполнителей назвали, осталась одна микроскопическая — монашки Таисьи с двумя-тремя фразами. Ее-то мне и дали. Три месяца шла работа над спектаклем, за все это время Мария Николаевна не обратилась ко мне ни разу. И я трудилась над ролью по своему разумению: как характерная актриса комедийной направленности и в этом трагическом образе выискивала нечто, способное развеселить зрителя. За три дня до показа кафедре состоялся прогон и разбор полетов, наконец-то коснувшийся и меня. «Что ты здесь комедию ломаешь?! — злобно шипела Мария Николаевна. — Это глубоко трагическая роль. Здесь тебе не кино!»
Что делать? Как разворачиваться на сто восемьдесят градусов, если со мной никто не занимается? Понимала только одно: нужно быть совершенно незаметной, авось пронесет. До второго показа кафедре, после которого должны выставляться оценки, оставался месяц. И я принялась работать, шаг за шагом по-новому выстраивая образ героини. Когда после кафедры к нам в гримерную влетели студенты-третьекурсники и стали обнимать, я поняла, что справилась, а маленьких ролей не бывает. Преподаватели отметили две работы: самую большую — Егора Булычова, и самую маленькую — монашки Таисьи.
Как рассказала подружка Люда Волкова, перед смертью Мария Николаевна (земля ей пухом) сожалела, что так поступила: «Я очень ошиблась в Наташе. Она — хороший человек и способная актриса, а я ей не давала ролей».
В отличие от мастера однокурсники относились ко мне прекрасно, никакой зависти с их стороны не было. А может, я ее не замечала. Все-таки зависть — привилегия зрелого и старшего возраста. В молодости живешь с ощущением «весь мир твой». В то время девушки носили мини, но на мне этот фасон почему-то казался намного короче, чем на других, перед Орловой в таком виде не покажешься. Тогда мама заказала из темного материала юбку ниже колен с широким поясом и бантом, которую я на уроке мастерства надевала поверх мини. После занятия, когда педагог выходила, ребята кричали: «Татка, давай!» И под улюлюканье сокурсников, принимая позы опытной стриптизерши, я снимала юбку, раскручивала ее над головой и запускала, стараясь попасть в кого-нибудь из ребят. Это сопровождалось всеобщим хохотом. Хорошо ко мне относились сокурсники — жалели скорее всего.
