— Как поживает Анатолий?
— Плохо! После вашего фильма его выгнали из училища!
Через несколько дней Михалков опубликовал в «Правде» статью «Типаж — коротенькое слово» о том, как жестоко обходятся с детьми, которые заняты в кино. Тут же Толину маму вызывают в Министерство культуры и объявляют: простите-извините, ваш сын восстановлен. Но год он потерял. Толю потом часто приглашали в кино, например в «Приключения Кроша», однако родители были категорически против. Хотя на гонорар, полученный за «Сомбреро», смогли купить машину «москвич»!
Мы с Толей оттанцевали первый сезон «Прозрения» и... прозрели. Но близких отношений у нас долгое время не было. Как-то летом он пригласил приехать к нему в Сочи, в гостиницу «Жемчужина». Рассказала маме:
— Молодой человек пригласил в Сочи. Ехать или не ехать?
— Давай поедем!
Анатолий встречал меня на вокзале с шикарным букетом, а из поезда вывалили трое — я, мама и брат! Он чуть в обморок не упал. Я поселилась с мамой, а Толя с Витей. Уже потом он признался, в каком был ужасе: выбить еще один номер было практически невозможно, приходилось переплачивать, дарить подарки, Анатолий все время боялся, что кончатся деньги. В какой-то момент я обратилась к папе, уже ставшему большим начальником, и он воспользовался своими связями: нам продлили номера без проблем.
Но принял папа Анатолия далеко не сразу. Родителей смущала серьезная разница в возрасте. А потом отец узнал, что Кулаков — невыездной. Толю считали неблагонадежным. Папа боялся, что такой брак может отразиться на моей судьбе.
Выпускать мужа из СССР перестали задолго до нашего знакомства. Он работал в хореографическом концертном ансамбле Игоря Моисеева «Молодой балет». На зарубежных гастролях его сосед по гостиничному номеру попросил политического убежища. Советские танцовщики часто оставались на Западе: язык балета не требует перевода. Достаточно вспомнить уехавшего еще в 1961 году Рудольфа Нуриева. В ту же поездку «невозвращенцем» стал еще один артист, гастроли перекроили: вместо поездки в Панаму артистов отправили на социалистическую Кубу. А уже в Москве Толю вызывали куда следует, пеняли, что не предупредил о намерениях соседа. Но он ни о чем не знал! С тех пор и записали в неблагонадежные.
