— А вдруг не вернусь?
— Господи, и без театра люди живут. Нам что, нечем заняться?
— Без театра мне жизнь не нужна.
Страшно даже вспоминать то время. Обследование в Военно-медицинской академии показало, что муж неоперабелен. Владика перевезли в сто двадцать вторую санчасть, где единственным, в чем он нуждался, были мои руки, которые помогали, поддерживали разрушающийся организм. Но становилось все хуже, Владислав Игнатьевич окончательно перестал говорить. Все делали вид, что его активно лечат: приходили врачи, назначали какие-то процедуры. Я понимала, что бессильна, и моя паника передавалась Владику. В какой-то момент уже слабеющим разумом он понял, что я вру, но поддерживал обман, не хотел огорчать...
В театре Владислава Игнатьевича искренне любили и страшно переживали. Руководивший БДТ Кирилл Лавров отменил празднование своего семидесятилетия: «Какие могут быть юбилеи, когда умирает Стржельчик!» В какой-то момент Кирилл не выдержал:
— Так нельзя. Надо все-таки попытаться что-то предпринять.
— Но он неоперабелен!
— Мне рассказали, что в Нейрохирургическом институте есть доктор, который берется. Вдруг случится чудо?
Конечно, я согласилась: это была последняя надежда, ухватилась за нее как за соломинку. Все шесть часов операции провела в больнице, чтобы услышать от хирургов: она прошла успешно. Но когда как на крыльях прилетела домой, мне позвонила жена нашего друга Юры Шевченко, начальника Военно-медицинской академии. Рита сказала: «Людочка, не обольщайся. Опухоль так расположена, что полностью ее убрать невозможно...»
Тем не менее Владичка начал вставать с кровати, даже выходить в коридор. Говорить он по-прежнему не мог, но взгляд стал более осмысленным. Я думала: «Как хорошо! Ну и пусть не говорит. Но живет!» Благодаря мэру Петербурга Анатолию Собчаку мы смогли поехать в загородный санаторий, где я даже выводила мужа в сад. Полтора месяца там прожили.
Когда Владислав Игнатьевич слег окончательно, вновь перевезли его в Военно-медицинскую академию под наблюдение врачей. Дома я с ним не справилась бы. Нанимать сиделок было как-то не принято, да я бы и не доверила Владика чужому человеку. В больнице все-таки медсестра всегда подбежит, поможет перевернуть, сделает укол.
