Меня с ребенком привезли на улицу Воровского. Детскую устроили в комнате Никиты. Он к тому времени женился на Насте Вертинской и поселился с ней в нашей с Андроном квартирке, а мы встали в очередь на «двушку». Пока она строилась, жили у родителей. Я — в Москве, муж — на даче. Он, кажется, что-то писал. С младенцем, как и большинству мужчин, Кончаловскому было скучно и хлопотно.
Приехав из роддома и в первый раз развернув Егора, я пришла в ужас. Он был такой худенький, маленький! Боялась к нему прикоснуться. Наталия Петровна все взяла на себя — перепеленала ребенка, помогла искупать.
Она была очень теплым и душевным человеком. Бывало, Егор расплачется, а бабушка возьмет на руки — и он сразу успокаивается.
С ней всем было хорошо. Я и во время родов чувствовала себя спокойно, потому что Наталия Петровна подготовила. Подробно и очень ярко обрисовала, как все происходит: «Представляешь, ты лежишь, перед тобой пузо громоздится, и вдруг ребенок выскакивает, и оно — плюх! И нет его! Просто прелесть!» После родов я так смеялась! Врачи удивились:
— С тобой все в порядке?
— Да, просто мне свекровь рассказывала, как это будет. Так и произошло...
Я была ей благодарна, но однажды не выдержала и сказала: — Что же вы ни разу не навестили меня в роддоме?
— А ты хотела, чтобы я, старая дура, стояла под окнами на морозе и махала тебе ручкой?
Интересно, что бы я с улицы увидела?
— Ну, просто приехали бы! Мне было бы так приятно!
— Ты лучше скажи: хоть одной из твоих соседок по палате прислали такой подарок?
Она обиделась, а я не нашлась, что ответить. Но для меня ее появление под окнами роддома было бы гораздо ценнее, чем это кольцо. В конце концов бриллиант — лишь крошечный кусочек довольно невзрачного камня. Я никогда не сходила с ума по украшениям, а Наталию Петровну очень любила. Часто подолгу смотрела, как она что-то пишет или правит, или готовит, например месит тесто своими красивыми руками в необыкновенных перстнях — она их никогда не снимала, — и не могла налюбоваться.
Мы проводили вместе довольно много времени, особенно на даче.
За разговорами под чай с вареньем засиживались до глубокой ночи. Как-то Наталия Петровна рассказывала про драгоценные камни, а потом спросила:
— У тебя ушки проколоты?
— Нет.
— Надо проколоть и сережечки вдеть.
На следующий день вручила коробочку. Я до сих пор ношу ее серьги с бриллиантами...
Однажды подарила жакет из каракульчи с норковым воротником:
— Ты только Кате не рассказывай, что это от меня.
Она обидится.
Катя — дочь Наталии Петровны от первого брака с Алексеем Богдановым. Она была женой Юлиана Семенова, родила ему Олю и Дашу.
— Подарите лучше этот жакет дочери, — предложила я.
— Ты что! Она толстая, не влезет!
В другой раз показывает: «Смотри, какую я себе шапку сшила из голубой норки!» Примерила на меня: «Ой, как здорово, надо и тебе сделать». Дня через два зовет в свою комнату. Захожу, на кровати — четыре шкурки. «Горжетку закажем мастеру, — говорит Наталия Петровна, — а шапку сами сейчас будем шить, и ты сразу научишься».
