Приехала? Нет?» Нервы были на пределе и у него, и у меня. И вот около двенадцати Кончаловская наконец появилась на пороге — очень веселая. Я закричала:
— Где вы были? Мы чуть с ума не сошли!
— А что такое? Я доехала до Перхушково на электричке и оттуда шла пешком.
— Одиннадцать километров?! Срочно звоните Сергею Владимировичу, он весь извелся!
Наталия Петровна набрала московский номер: «Сереженька, я уже на даче» — и они заворковали.
Она «выпустила пар» за время прогулки, и Михалков уже забыл о ссоре. Их брак длился почти пятьдесят три года, до самой смерти Наталии Петровны в 1988-м.
Она была необыкновенной женщиной, до старости сохраняла любознательность и желание творить. Писала стихи и рассказы, либретто опер, тексты песен для фильмов сыновей. Ее энергия и жизнелюбие приводили меня в восторг.
В конце августа 1966 года мы поехали на Венецианский кинофестиваль с фильмом «Первый учитель». Это был мой первый выезд за границу, и я впервые увидела море. Вечером состоялся ужин. На него полагалось надеть вечернее платье.
Я выбрала черное, прикрепила к нему бриллиантовую звезду, которую дала Наталия Петровна. У меня было всего два парадных туалета — и все из-за Андрона. Когда стало известно, что едем на фестиваль, он запретил готовиться, чтобы не сглазить: «Получим загранпаспорта, тогда с мамой все и сошьете». Документы выдали за неделю до отъезда. Мы в панике побежали по комиссионкам в поисках тканей. Купили только отрез серебристой парчи. «Нет, этого мало», — сказала Кончаловская. Перетряхнула свои сундуки и вручила мне кусок черного лионского бархата. Она нашла и портниху, страшно дорогую. Та сшила два платья: черное — короткое, с бантом под грудью, и серебристое — длинное, с драпировками. К нему Наталия Петровна подобрала брошь в стиле рококо — с изумрудами, рубинами, бриллиантами и сапфирами.
И серьги с изумрудными подвесками.
Вещей было мало. Когда открыла шкаф в гостиничном номере и увидела несколько десятков плечиков, подумала: «Что же на них вешать?» Драгоценности, от греха подальше, на шее носила. Мы для них сшили специальный мешочек, потому что были наслышаны о местных воришках. Незадолго до фестиваля как раз обчистили Софи Лорен.
Итальянцы писали, что советская актриса очень элегантно одета. Особенно восхитили их не фамильные драгоценности Наталии Петровны, а мои скромные серебряные украшения — браслет и кольцо с лунным камнем. Я вообще удивлялась, как подробно они разбирали, какие на актрисе юбка, блузка, туфли. Их интересовали очень конкретные вещи, о которых у нас было не принято писать. Настя Вертинская, правда, предупреждала, что западные журналисты бесцеремонны, могут спросить, какой у актрисы размер бюста.
На пресс-конференции советской делегации я сидела как на иголках, боялась каверзных вопросов. И вот какой-то господин поинтересовался, большая ли у меня квартира, есть ли вилла, машина. Я честно ответила, что квартира у нас с мужем однокомнатная, но скоро мы переедем в двухкомнатную, дача есть и машина имеется.
Когда вышли в фойе, Всеволод Васильевич Санаев пожурил:
— Наталья, ты что, не могла сказать, что у тебя шесть комнат?
— А разве можно врать?
— Ради престижа страны — можно.
