Удивляюсь, откуда у моих родителей было столько времени на общение со мной, на уговоры оставить игрушки и заняться музыкой, на книги. Отец, словно аудиоплеер, с утра до ночи читал. А вслух он это делал фантастически! Чтец был великолепный! В его исполнении я прослушал Джека Лондона, Чехова. Умолял:
— Пожалуйста, ну еще немножечко! — хотя пора было уже выключать свет и засыпать.
— Ладно, давай, еще десять страниц.
Меня все ругали: «Как ты можешь не читать?!» А зачем? Если сам прочту рассказ Чехова, ни разу не улыбнусь, а папа вслух выдаст такое — обхохочешься! Потом его сменил мой родной брат по отцу. «Трех мушкетеров», «Красное и черное», «Над пропастью во ржи» я прослушал в исполнении Саши.
Были и другие вопросы, связанные с просвещением взрослеющего сына. Их тоже пришлось решать отцу. Горячей воды дома не было, малышом я ходил в баню с мамой. Стоял под душем и мылся, пока однажды женщины не возмутились: «Он уже взрослый, нечего его сюда водить!»
Тогда эстафету подхватил отец и взял меня в мужское отделение.
— Миш, тебе уже много лет, надо поговорить... — однажды неуверенно начал он.
— Пап, давай я тебе сам все расскажу!
Интимно-просветительский опыт, как правило, идет не от родителей. Меня образовывали пацаны во дворе. Со своими детьми я тоже на эти темы не говорил, но они откуда-то все узнали. Не из семьи, это уж точно.
Похождения мужчин в нашей семье всегда оставались за кадром. Никаких разводов на моей памяти не случалось, и это положительно повлияло на нас — детей. Хотя по молодости в семье страсти бурлили. Я переживал, конечно, мне хотелось, чтобы папа с мамой оставались вместе. Папа был, безусловно, интереснее, романтичнее. Мама же олицетворяла скромность и утилитарную сторону семьи — постирать, приготовить. С отцом мы путешествовали на водном трамвайчике, я катался у него на плечах, мы вместе плавали, прыгали в воду...
