Старался быть не лучше всех, а лучше самого себя. Безусловно, это много дало, но одновременно загнало в шаблон «вечного ведущего». Время от времени писал сценарии для программ, был режиссером нескольких выпусков, но никогда не был хозяином передачи, а ведь я достаточно честолюбивый человек. В какой-то момент захотелось независимости, а для этого надо было сделать собственную программу.
1989 год, на экране чернуха: убийства, проституция, наркомания. Подумал: «На улицу выходишь — то же самое. И ребенок, и взрослый ничего другого не видят. Сделаю все наоборот: красивая сцена, нарядные улыбающиеся дети. Не дрессированные, а естественные, пусть говорят с ошибками, даже поют мимо нот, но живой звук, не под «фанеру». И абсолютно честное жюри. Да, нереальный мир, но он может и должен существовать».
Написал заявку и подал на Первый канал.
В коллегии говорят:
— Интересно, можно попробовать.
— Есть условие: я ухожу из штата, все делаю сам и нужны гарантии, что вы купите программу.
— На один год точно договоримся.
Чтобы запустить передачу — арендовать технику, построить декорации, нанять людей, — нужны были деньги, и большие: полтора миллиона рублей. Где взять? Кредит. Естественно, я должен был обсудить этот вопрос с Лялей. Жена поддержала: «Это новый этап твоей жизни, пришло время сделать что-то свое. Не рискнешь — так и будешь вести чужие передачи».
Создал телекомпанию «ЮНИКС» («Юрий Николаев Студия»), под две странички синопсиса с помощью друга взял кредит в одном из ленинградских банков. Я авантюрист — и то жутко боялся, что не смогу вернуть деньги, а Лена вообще сверхосторожный человек, она переживала так сильно, что спать не могла несколько ночей подряд.
Нанял одного директора, потом другого, но понял, что, мягко говоря, многое куда-то уплывает. А для меня все эти НДС — темный лес. Лена как чувствовала: «Юра, обрати внимание, твои сотрудники толстеют, а ты — худеешь!» Она и сейчас искренне считает, что я живу в юношеских иллюзиях, а себя называет «сканером», мол, видит всех насквозь. Днем Ляля работала в Госплане, вечером преподавала экономику и финансирование на высших финансовых курсах для руководящего состава, а по ночам стала заниматься моими бумагами, изучала каждую цифру.
Чтобы получить отгул и хоть немного отоспаться, сдавала кровь в донорских центрах. В конце концов она заявила: «Перехожу к тебе. Пусть на съемочной площадке будут хороший Юрий Николаев и плохая Лена Николаева».
Мы много сил вложили в «Утреннюю звезду»: сами ездили по школам, искали талантливых детей, расселяли их в гостиницах — всего не перечислишь. В итоге получилось так, как мечтал. Даже жюри работало честно. Поначалу спрашивали:
— Юр, за кого голосуем?
— Кто больше понравится, тому пятерку, кто меньше — четверку.
— Да ладно, так не бывает!
— Бывает, бывает!
Честно говоря, предполагал, что проект просуществует максимум три-четыре года, а он прожил больше двенадцати лет. И уж никак не ожидал, что «Утренняя звезда» перерастет в огромное детское музыкальное движение. Кредит отдали день в день, и даже неплохо заработали. Купили квартиру, дачу. Конечно, если бы жили в цивилизованной стране, где платят авторские гонорары, мы с Леной стали бы миллионерами. Но я не считаю потерянные деньги, а думаю о том, что каждый ребенок, который благодаря «Утренней звезде» побывал в Москве и стоял на сцене концертного зала, а это десятки тысяч детей, запомнил тот день на всю жизнь. Разве этого мало?
Родители по-прежнему жили в Кишиневе и, сколько ни звал в Москву, не торопились покидать родные места.
Но наступил момент, когда Молдавия отделилась от России и мама с папой из освободителей превратились в оккупантов. Я не мог допустить, чтобы в спину им неслись ругательства, и перевез в Москву. А потом случилась беда. Совершенно случайно сестра Таня нашла выписки из маминой больничной карты и узнала, что еще в Кишиневе у нее обнаружили рак. Три года мамуля скрывала от нас свою болезнь.
Мы к ней:
— Мам, почему молчала?
— Вас это не касается, это мое личное.
Сколько ни пытались уговорить показаться московским врачам — ни в какую. В один из теплых солнечных дней сказал маме: «Поедем погуляем». Она села в машину, я, ничего не говоря, повез ее на «Каширку» в онкологический центр.
