А Киндинова пригласили во МХАТ. И меня — с ним. Мы оба окунулись в эту новую жизнь целиком. Золотое было время!
Расписались в рабочем порядке, без помпы и свадьбы. Случалось, ссорились, не без этого. Бывало, обижусь на него, ножкой — топ! — и в общежитие сбегаю, характер показываю. Потом места себе не нахожу, тут же хочу обратно к нему — не выдерживаю, мчусь. По дороге Женю встречаю, мы одновременно: «А я к тебе еду» — и хохочем дуэтом.
Сложности пришли позже, когда с первыми фильмами фамилия Киндинов на всю страну зазвучала. Пик славы вонзился в нашу семейную жизнь, подтачивая ее изнутри изо дня в день. Сейчас могу полностью подписаться под словами, которые в то время сказал наш артист Юрий Ларионов: «Когда поклонницы есть — это замечательно, Галя.
Наступит момент — их не станет, и будет очень этого не хватать». А по молодости — в штыки принимала. Да и как иначе, они ж буквально на абордаж брали: звонили, писали, под дверьми караулили. После спектакля возвращаюсь, вижу такую картину: вдоль дома движется стая девиц эдаким македонским клином. То есть часть из них, не отрывая глаз от кумира, спиной вперед идет, а в центре, как в тисках, зажат со всех сторон Женя — и щебечут, щебечут.
Мимо прошла, уговаривая себя, что у нас настоящее чувство, поклонницы — не помеха, что мужу надо доверять и повода он не дает. Получалось плохо! Гаденькое чувство ревности цепляло — и не раз. Гладко не могло быть, не выходило. Потом у Жени поездки начались по заграничным фестивалям.
И дело не в том, что без меня, я тоже без работы не сидела, просто появилось ощущение, что мы уже не вместе. Даже если рядом.
И расстояние между нами все увеличивалось. Детей, когда Бог давал, мы не родили (повод для покаяния до конца дней!), находили себе оправдания в пустых химерах... Считали, что главное в жизни — профессия, театр. Для меня наступила отчаянная пустота. Мы вплотную приблизились к той грани, когда впору разбегаться в разные стороны...»
Нет, надо срочно прервать минорный мотив моей дорогой супруги. Не разбежались же, слава богу! Соблазны были, но все ж мимо пролетело. Ведь как в старших классах в прекрасный «малинник» попал, так практически и не вылезал из него. «Меня царицами искушали — но не поддался я!» — имею право воскликнуть вслед за гайдаевским Иваном Васильевичем.
Возьмите мою партнершу по фильму «Городской романс» Машу Леонидову — сама прелесть! Она не была профессиональной актрисой, но такая врожденная органика — как не увлечься?! Только вот Виталик Соломин расторопнее оказался. Тодоровский сначала Виталика утвердил — царство им обоим небесное! — и даже начал снимать. А когда Петр Ефимович решил, что буду играть я, у Маши с Виталиком уже реальный, не киношный роман разгорелся. Кстати, со счастливым концом — стала Маша в результате Соломиной.
А Ленка Коренева в «Романсе о влюбленных»? Это ж какой темперамент! Безусловно, тесное общение с такими женщинами спину выпрямляет. Но что толку-то? С Леной история всем известная, сам Кончаловский меня «обошел».
Так что в байке про мою моральную устойчивость все как в старом анекдоте про хохла: «Съисть-то он съист, да хто ж ему дасть!» Хотя случались и иные ситуации, просто гротесковые.
После выхода «Романса о влюбленных» поехали мы на фестиваль в Карловы Вары, получили главный приз, потом на кинонеделю в Финляндию и во Францию. К слову: детская мечта о путешествиях сбылась в моей родной профессии — я ведь чуть ли не весь мир объездил. Так вот, в Париже Андрон Кончаловский повел нас с Ленкой, неискушенных, в богемный ресторан, ознакомить с «их нравами». И консультирует меня: «Жень, будут подсаживаться девушки в ресторане (ну, ты понимаешь), схема такая: угостить сигареткой, налить рюмочку. Если заинтересует — пожалуйста. Если нет, угостил — и возвращаешься к нашей беседе.
