Словно маленькая девочка, внезапно оставшаяся без родителей, привыкала к мысли, что я одна. Училась жить. Не с чистого листа, нет. Меня держали воспоминания, которые я бережно день за днем перебирала в памяти, как блестящие камешки. Они-то и помогли выплыть...
Я с детства привыкла к самостоятельности. У меня была цель, и я упрямо к ней стремилась, не особенно оглядываясь по сторонам. С Ильей мы познакомились еще первоклашками-фигуристами на летних сборах в Сочи. У меня даже фотография сохранилась, где мы рядышком сидим на камне.
Я его тогда недолюбливала. Потому что была правильная, целеустремленная, не отлынивала от занятий, а Илюшка, поддавшись влиянию других мальчишек, лоботрясничал, вместо того чтобы бежать кросс, сворачивал на полянку и собирал землянику.
Я же никуда не сворачивала, и по мне тренеры засекали время, объявляя остальным выговор. Ребята даже бойкотировали меня за то, что подставляю их. Но я не собиралась сдаваться. Не для того пришла в спорт, чтобы лодырничать. У меня была ответственность перед родителями, бабушкой и собой. Фигурное катание — это дорога, которую я выбрала, чтобы выбиться в люди.
Я ведь из простой семьи. Мама — старшая акушерка, папа — электрик, бабушка — пекарь. Достаток ниже среднего, перебивались от зарплаты до зарплаты, экономили на еде, чтобы купить польскую стенку в небольшую квартиру в подмосковной Ивантеевке. Я благодарна родителям, что они при такой жизни тянули нас с младшим братом, как могли. Саша родился инвалидом.
ДЦП — детский церебральный паралич, страшный диагноз, не оставлявший надежд на излечение. До последнего времени никто, кроме Авербуха, не знал про наше семейное горе. Зачем? Чтобы посочувствовали? Нам не нужно было сочувствие, а действенную помощь не мог оказать никто. Говорю об этом сейчас впервые и с легким сердцем, потому что теперь имею возможность помогать больным детям с таким же диагнозом, как у моего Сашки, который живет полноценной жизнью в окружении любящих людей.
Когда брату было лет пять, нам посоветовали отдать его в интернат в Загорске, мол, там научат читать, писать, адаптируют к жизни лучше, чем в семье. Мама согласилась, потому что денег на серьезное лечение не было, приходилось надеяться на помощь государства. При первой же возможности, выкроив паузу между тренировками (я только начала заниматься фигурным катанием), вместе с бабушкой и мамой мы поехали на электричке навестить брата.
Привезли с собой шашлык, арбуз, чтобы его порадовать, посидеть в семейном кругу. Выбрали полянку в лесу, стали разводить костер. Мама пошла за Сашей.
— А вот и мы...
Слезы навернулись на глаза, когда я увидела своего маленького братика: худой, весь в синяках. Оказалось, в интернате его били старшие дети, да и от воспитателей перепадало. Из-за постоянного стресса Саша стал хуже ходить и говорить. Мы не сразу поняли, что он пытается нам сказать, — слова с трудом выталкивались из горла, словно спотыкаясь. Так он с тех пор и заикается.
Я была в ужасе:
— Мама, если мы сейчас же не увезем его отсюда, никуда не поеду, останусь с Сашей! И буду его защищать!
Мне в ту пору было всего семь с половиной лет, я еще в куклы играла, но сообразила, что так быть не должно: Сашу погубят в этом хваленом интернате. Ну и что, что мой брат не похож на других, я все равно не стану его меньше любить. А таких добрых, ласковых и искренних, как он, еще поискать!
В тот же день нам Сашу отдать не могли, нужно было, как водится, оформить соответствующие документы. Но вечером следующего дня формальности были улажены, и с тех пор брат жил дома с нами. Правда, в детстве мы с ним не так много общались — времени не было. Я стала воплощать в жизнь свою мечту.
В то время по телевизору что показывали?
