— Как она жила в то время? В 90-е годы было же трудно актерам.
— Вы знаете, мы в тот момент были не настолько близки. Но, по-моему, более или менее ничего. Конечно, ее немного тяготило то, что она после болезни мужа была вынуждена заниматься хозяйством... По хозяйству она действительно была не сильна. У них были разные приходящие женщины, которые им готовили, но потом эти помощницы стали не нужны, потому что мне приготовить любое блюдо — это полчаса. Что касается материального положения, я не знаю, мы никогда этого не обсуждали. Ни тогда, ни после.
— Ролей у нее много было тогда?
— Не очень много. Была «Молодость Людовика XIV», «Воительница», «18-й верблюд», «Молчи, грусть, молчи»... Были поездки в тверской и орловский театры, где Вера Кузьминична играла любимые роли.
— Вы общались как подруги или как мать и дочь в тот период?
— Мы общались как хорошие, близкие люди, подругами мы просто не могли быть. И Вера Кузьминична, наверное, с самого начала прекрасно понимала, что я тот человек, который готов для нее очень на многое. И я это понимала. В какой-то момент Вера Кузьминична приняла меня как часть своей жизни, наверное, лет через пять-шесть после начала нашего общения. И я ничего в своей жизни, мне кажется, не упустила. Отучилась везде, где хотела, профессионально занимаюсь тем, что мне очень нравится, диссертацию защитила, и ребенок у меня есть — то есть все, что я хотела, сделала. Мы обе знали, что я для Веры Кузьминичны сделаю все. Притом что свою жизнь тоже могу устроить, организовать не в ущерб нашим отношениям, и это тоже для нее было важно.
— Владимир Петрович, муж Веры Кузьминичны, как ваше появление воспринял? Когда он вернулся из больницы, она вас как-то познакомила?
— С Владимиром Петровичем мы познакомились в апреле 1992-го. Вы знаете, наверное, первое его впечатление было сложным. Думаю, он понимал, что помощь в принципе необходима. Я очень хорошо помню слова в книге Веры Кузьминичны о нашем знакомстве. Пишет, что в тот день, когда мы встретились, наверное, впервые почувствовала, что очень жаль, что у нее нет никого, кто мог бы не то чтобы снять с нее все заботы, а хотя бы разделить их. И мне кажется, что она с моим появлением почувствовала, что есть тот, кто готов разделить. А так получилось, что по жизни я вообще сняла с нее все заботы, которые можно было снять, и со счастьем взяла на себя заботу о ней.
— Мне сложно представить Владимира Петровича, потому что я его совсем не застала. Каким он был?
