Весной 1909 года Горький переехал на виллу «Спинола», которая принадлежала нобелевскому лауреату Эмилю Берингу. Сейчас она известна под названием «Вилла Беринга». Мне удалось побывать на этой вилле. На первом этаже расположены магазины, и улица, на которой она находится, в наше время очень оживленная. Есть мемориальная табличка... На ней выгравировано, что здесь жил Горький и в 1910 году останавливался Ленин.
Русские рабочие «копили на поездку к Горькому»
«Паломничество на Капри», после появления здесь Горького, вошло в моду. Многие русские — меценаты, артисты, профессора — писали Алексею Максимовичу, если планировали путешествие в Италию, просили аудиенции. И он приглашал... Друзья и близкие знакомые беспрепятственно получали на вилле приют, хотя комнат было не так много (дома, которые снимал Горький, были относительно небольшими). На Капри действовала партийная школа, где русские рабочие и студенты обучались азам революционной борьбы, и это стало привлекать сюда небогатых людей. Рабочие стали «копить на поездку к Горькому». Главным было добраться, а тут уж товарищи помогали и жилье найти, и средства к существованию. Вот что об этом пишет в своих воспоминаниях Луначарский: «Когда мы, тогдашние впередовцы, затеяли по инициативе замечательного нашего товарища Вилонова устроить партийную рабочую школу на острове Капри, то это могло показаться не то романтической выдумкой, не то странной комбинацией случая. И действительно, когда рабочие из разных мест тогдашней Российской империи явились на остров, они были до крайности изумлены и все окружавшее казалось им сказкой. Один из них — сормовский рабочий — с изумлением разглядывал синее, как синька в корыте, море, скалы, раскаленные от солнца, огромные желтые пятна молочая, растопыренные пальцы колючих кактусов, веера пальм и, наконец, произнес: «Везли, везли нас тысячи верст и вот привезли на какой-то камушек».
«Камушек» выбран был для партийной школы потому, что на этом «камушке» сидел в то время огромный русский человек, член нашей партии и по тому времени впередовец, изгнанник-писатель Максим Горький... Несмотря на то что Горький изумительно русский человек, даже какой-то азиатско-русский, тем не менее живописный «камушек» подле Неаполя давал ему необыкновенно подходящую рамку... Горький чувствовал себя на Капри превосходно. Несколько олеографическая, чересчур, пожалуй, сладкая красота этой сверхкрымской Италии его нисколько не утомляла, как не утомляет его сейчас соседнее Сорренто. Солнце смеется в море, голубовато-серые утесы обрамлены серебряным кружевом прибоя, покачиваются тропические сады над красивыми виллами, и по залитым солнцем улицам и тропинам, и по Оперной площади проходит Горький, отбрасывая от своей в белое одетой фигуры угольно-черную тень.
