Самойлова считала: это из-за того, что у нее не было «своего» режиссера, а у других — были. Правда, после «Летят журавли» Калатозов пригласил ее в свой следующий фильм. Но «Неотправленное письмо» стало тяжелым испытанием для всех, кто над ним работал: Василия Ливанова, Евгения Урбанского, Иннокентия Смоктуновского, а особенно для Татьяны Самойловой. Полгода киногруппа жила в Сибири, терпела холод и бытовую неустроенность. Здоровье Самойловой, и так не слишком крепкое, было подорвано. Да и сам Калатозов уже почти ничего не снимал. Распалась кинокоманда, в которой Самойлова была талисманом.
И все-таки Баталов немного ошибся. За границу, хоть и в социалистическую страну, Татьяну выпустили. Венгерский режиссер Михай Семеш запомнил Татьяну на премьере в Каннах. Долго мечтал снять ее, наконец пригласил на съемки в Венгрию в фильм о венгерском антифашистском подполье «Альба Регия». Это были золотые месяцы: долгожданная работа, да еще и за границей. Самойловой платили в валюте, в Венгрии она обновила гардероб, что для советской актрисы было чрезвычайно важно. Перед отъездом ей даже удалось приобрести машину. В Москву Татьяна вернулась со своей иномаркой. Правда водили ее в основном шоферы, потому что сама актриса боялась садиться за руль...
А дома Самойлову опять ожидали годы простоя. Домохозяйкой Татьяна так и не стала. Она не умела готовить, даже чай заварить не могла. Я сама в этом не раз убеждалась и вместо цветов и подарков приносила продукты, которые не нужно даже разогревать.
О Самойловой снова вспомнили, когда Александр Зархи решил экранизировать «Анну Каренину». Татьяна Евгеньевна признавалась, что не просто любила эту роль, а боготворила ее. Стены гостиной украшали фотографии ее образов из этого фильма. Самойлова уверяла меня, что и она, и Лановой получили свои роли без проб. Зархи «вцепился» в их кандидатуры и отстаивал на худсовете. Занял этот процесс года два. Все это время режиссер настаивал, чтобы Самойлова бесконечно перечитывала роман, погружалась в атмосферу, сживалась с образом Анны... «Почему так убедительно сыграли? Потому что Вася по-прежнему любил меня, — утверждала актриса. — Я-то это чувствовала... Да и Баталов был в меня влюблен! Поэтому таким успешным получился фильм «Летят журавли». Когда я эти слова передала Баталову, он ответил: «Если ТАКАЯ женщина утверждает, что ты в нее влюблен, значит, ты ДОЛЖЕН быть влюблен!»
О ее влюбленностях мы, конечно, говорили не раз. В этом вопросе в поздние годы Татьяна Евгеньевна откровенно путалась. То заявляла, что любила только Ланового. То вдруг начинала с нежностью говорить о втором муже, писателе Валерии Осипове, и уверяла, что любила на самом деле только его. Нередко вспоминала и о третьем супруге, Соломоне Шульмане. Это самый малоизвестный человек в любовном списке актрисы, поскольку он еще в советское время уехал за границу. С ним была связана поистине удивительная история. Студент ВГИКа, полулегально приехавший на Всесоюзный кинофестиваль в Ленинграде, вдруг удостоился внимания популярной актрисы. Самойлова увидела его в автобусе, на котором членов делегации развозили по гостиницам. Устав от разъездов и мероприятий, Шульман задремал. Сидевшая в том же автобусе актриса невольно залюбовалась им и даже просила окружающих не шуметь, чтобы человек поспал. После этого Самойлова пригласила его пообедать, а затем поужинать... Платила за обеды она сама и делала это легко, изящно. Шульман вспоминал, что один раз он даже позволил себе на два часа опоздать на ужин, банально проспал, а Татьяна его терпеливо ждала... В Москву актриса приехала с осознанием, что влюблена...
