Девиер отправился просить ее руки у брата. Александр Данилович считал его пройдохой, а возможно и ревновал к Петру, в общем, в родственниках видеть вовсе не желал и отреагировал как образцовый самодур — велел высечь прелюбодея плетьми и сам не погнушался приложить руку к экзекуции. Однако не на того напал. Антон пожаловался царю, и Петр приказал Меншикову отдать сестру замуж за своего протеже.
Судьба Антону Девиеру выпала вообще извилистая. Впереди его ждали как успех, так и тяжелейшие испытания, устроенные ненавидевшим его шурином. Но до этого пройдет еще много лет, а пока генерал-полицмейстер согласно инструкциям, составленным государем, устанавливал порядки в Петербурге. И горе ему, если Петр оставался в чем-либо недовольным благоустройством города. Все знали о вопиющем случае проявления царева гнева, не пощадившего репутации любимца. Как-то переезжая через канал в районе Новой Голландии в компании Девиера, Петр убедился в неисправности моста — какие-то ловкачи отодрали и унесли несколько досок. Ходили слухи, что это подстроил ненавидевший Антона Мануиловича Меншиков, знавший маршрут царевой поездки.
Правда или нет, но Петр собственноручно отходил допустившего «хищение и разрушение» генерал-полицмейстера дубинкой при всем честном народе, после чего преспокойно снова усадил его в свой экипаж и отправился дальше. Впрочем, Девиер не роптал. Он и сам в качестве главной меры наведения порядка использовал исключительно кнут — без всякой «пряничной» альтернативы.
Чего только ему не пришлось учитывать, чем только не довелось заниматься! От застройки и укрепления берегов до соблюдения чистоты на улицах, от правил поведения и торговли на рынках до качества продуктов, от ценообразования и препятствия коррупции до создания пожарной службы, от строительства множества будущих архитектурных памятников до борьбы с азартными играми, от осушения болот до судопроизводства и назначения уголовных наказаний.
И конечно, в его ведении оказалось обеспечение правопорядка всеми доступными способами. В том числе — выставление ночных караулов. В сумерках, когда опускались шлагбаумы у застав и на улицах, в Петербурге наступал, как сказали бы позже, комендантский час. Появляться на улице дозволялось только военным, врачам, священникам, повитухам и особым порученцам. Причем исключительно имевшим при себе фонари. И — не более трех человек в группе. Больше нельзя, даже если у такой группы имелись фонари. Наказание для нарушителей было строгим — их били тем самым кнутом.
Фонари, к слову, особая статья. Впервые в России с 1721 года город освещался ими общим количеством в пятьсот девяносто пять штук. Появились и фонарщики — все честь по чести, как в любимой Петром Европе. Они зажигали светильники на конопляном масле и гасили их пять часов спустя.
