В Париж Ватто вернулся твердо зная, о чем будет писать картины, хотя война больше не возникнет в них даже в виде отзвука. Там появятся лишь женщины и мужчины в аллее парка или на балу, отплывающие на «остров любви» или грустящие в обществе друг друга. А еще то ли актеры, то ли представляющие себя актерами.
— Мсье Ватто, почему вы, молодой человек, ходите на балы, только чтобы рисовать там танцующие пары? — спросил знакомый. — Почему не танцуете сами? И гуляете по парку — я заметил — с блокнотом.
Что мог ответить Антуан? Он, несмотря на молодость, стал признанным художником. Его приняли в члены Королевской академии живописи и скульптуры, причем за картину неясного жанра, за «галантное празднество», как ее назвали, — «Паломничество на остров Киферу»: для талантливого живописца сделали исключение. Картины Ватто хорошо покупали, и слава его «сценок» превзошла славу придворных портретистов.
— Вы все время работаете или читаете, — не унимался знакомый. — Когда же вы живете?
— Но что вы понимаете под словом «жить»? — спросил Ватто, и собеседник умолк.
Да, Антуан не любил общего веселья, предпочитая ему разговоры с людьми, понимающими в искусстве, благо был вхож в их общество. Но он все время думает о чем-то своем, иногда говорит невпопад, а то может и вспылить. Сегодня дружит с человеком, живет под его кровом, назавтра собрался — и был таков. И все же итальянская художница, одна из лучших тогдашних портретисток Розальба Каррьера, женщина чуткая, с удовольствием откликнулась на предложение приятеля Ватто нарисовать его.
