По идее, режиссер должен изучить партитуру и понять, чего хотел автор. Не смотреть ремарки, а увидеть оригинал, потому что ремарки чаще написаны не композитором, а издателем. Когда в «Травиате» указано «Виолетта пошла налево», это не значит, что она по мизансцене должна идти в эту сторону. И не значит, что надо всегда ставить каноническую «Тоску», когда героиня с двумя канделябрами ставит крест на Скарпиа. Для чего тогда делать свой спектакль? Чтобы в сотый раз повторить то, что было до тебя? Это плагиат штампов.
Мне важно, как сегодня в семь вечера это произведение может на нас воздействовать. Я всегда смотрю на оперу с позиции зрителя, а не режиссера.
— Как принимаете решение, что сейчас нужна «Тоска», допустим, а не «Царская невеста»?
— В прошлом сезоне я взял «Тоску», поскольку время было тяжелое. Весь репертуар поменял, потому что понял — в связи с пандемией нам запретят полную загрузку. Потом мы выйдем на большое название, но нужно будет поставить такое, где мало массовых сцен. «Тоска» подходит идеально — там одна массовая сцена. К тому же это популярная опера и у нас есть идеальные исполнители на главные партии, что очень важно. Дальше я стал думать: как сделать так, чтобы сегодняшнему зрителю был интересен этот материал? Зрителю, который летает по всему миру, сидит в Интернете, имеет «Фейсбук*», смотрит зарубежные сериалы и постановки опер в лучших мировых театрах?
Когда-то пытался самовыражаться: посмотрите, как сделал это и это! Потом успокоился. Сейчас хочу, чтобы было интересно. Моя задача — создать такой театр, в который зрители приходят независимо от конкретного спектакля, уверенные в том, что получат удовольствие на любом. И когда я ставлю, мне важно самому оставаться зрителем. Не изобретать велосипед там, где давно ездят «бентли».
— В драме периодически случаются всплески всеобщего увлечения тем или иным названием, когда несколько театров вдруг ставят «Гамлета» или «Вишневый сад». В опере существует мода?
— В опере очень консервативный репертуар, но думаю, ситуация постепенно будет меняться.
Когда-то я ставил в Торонто оперу «Из мертвого дома» Яначека. Потрясающую пятичасовую оперу, где действие происходит в мужской тюрьме. Параллельно шла «Тоска», и она продавалась хуже, чем «Из мертвого дома»! Мы даже сыграли два дополнительных спектакля, потому что так была выстроена программа этого театра до нас и публика в Торонто молодая. Это вообще молодой город. Почти каждый житель некоренной канадец, откуда-то приехал. Люди говорят: «У нас две жизни. Одна до эмиграции, вторая после». У них мозги заточены на восприятие нового, непривычного, поэтому там всегда будет лучше продаваться современная опера.
— Хорошо, это в Канаде. А в Европе?
— Европа более консервативная, конечно. Там хотят посмотреть, как режиссер вывернул тридцать пятую по счету «Травиату». Давайте его поругаем! Покричим «бу»! Итальянцы самые консервативные в этом смысле. Они вообще хотят видеть только одну версию «Травиаты» — им тридцать пять не нужно.
— А у нас какая ситуация?
— Одно время мы теряли классическое искусство. Оно было практически альтернативным, а сейчас сделалось главным. И публика стала другой.
Она вообще у нас особая. Почему в России не приживается мюзикл, как мне кажется? Наш человек никогда не успокоен. Никогда не знает, что будет завтра. Мы живем с постоянным подозрением и готовы ко всему. Прививку не делаем, потому что подозреваем тех, кто нас уговаривает вакцинироваться, в каком-то умысле.
