С третьего курса мама раз в три-четыре месяца присылала сто долларов. Никаких карт и банкоматов в ту пору не было, и деньги доставлялись по старинке — через знакомых, летевших из Нью-Йорка в Питер. Раз в неделю в определенное время мама звонила и в одном из разговоров называла дату и номер рейса, описывала наружность гражданина, к которому нужно подойти и взять доллары.
Тот день отпечатался в памяти до малейших деталей, потому что стал поворотным: отправься я в аэропорт сутками раньше или позже, моя жизнь, возможно, сложилась бы иначе.
Забрав в Пулково деньги, исполнил давно заведенный ритуал: десять долларов из сотни потратил на пачку настоящих американских сигарет и банку джин-тоника. Перемежал мелкие глотки с затяжками — и наслаждался жизнью! Из аэропорта двинул в БДТ — поддержать однокурсницу, которая на Малой сцене играла дипломный спектакль.
В театре поднимаюсь по лестнице, навстречу спускается Лавров. Здороваемся, пожимаем друг другу руки, Кирилл Юрьевич спрашивает о моих планах. Хотя и знаю от подчиненных худрука, что он меня точно берет, отвечаю туманно, дескать, пока жду официальных предложений, а в душе надеюсь услышать: «Так вот я вам его делаю — приходите оформляться». Ничего такого Лавров не сказал, но расстались мы почти сердечно.
Посмотрев спектакль с однокурсницей, еду в театр «На Крюковом канале», который режиссер и педагог Вениамин Фильштинский создал на основе своего выпускного курса в ЛГИТМиКе. Там идет легендарный дипломный спектакль Юры Бутусова «В ожидании Годо», ставший стартовой площадкой для взлета Трухина, Пореченкова, Хабенского, Зиброва. В фойе подлетает однокурсница Маша:
— Ты что, с ума сошел?!
— А в чем дело?
— Говорят, ты сегодня в БДТ пришел в г... пьяный! Лавров рвет и мечет!
Я от изумления лишился дара речи, а когда обрел, попросил:
— Маша, посмотри на меня — в БДТ я был в три часа дня, сейчас без четверти семь. Хоть какие-то признаки опьянения наблюдаешь? Нет. Потому что в полдень я выпил одну банку джин-тоника — и все!
Потом узнал, что на мою беду Кирилл Юрьевич в ту пору был вроде бы в завязке и алкоголь чувствовал за версту. Вот так из-за банки джин-тоника я не попал в БДТ.
Конечно, эта история расстроила, захотелось рвануть куда-нибудь подальше от глупых слухов и пересудов. И тут весьма кстати узнаю, что в маленькой труппе «Формального театра» слетел актер, а коллективу предстоят зарубежные гастроли. Это сейчас имя Андрея Могучего, седьмой год возглавляющего БДТ, у всех на слуху, а тогда он руководил обитавшим в полуподвале театриком и со своими уличными спектаклями был больше известен за границей, чем дома.
Андрюша ввел меня в несколько постановок, и в мае труппа из десяти человек отправилась по фестивалям уличных театров. Не дождавшись вручения дипломов, я уехал вместе со всеми. В течение четырех месяцев катались по Европе: Литва, Латвия, Польша, Германия. Вернувшись в Питер, неожиданно понял, что в театрах, куда был зван прежде, уже не ждут.
Иду как-то по Моховой, настроение на нуле, и вдруг сталкиваюсь с Юрой Бутусовым. Узнав, что я остался у разбитого корыта, однокурсник советует: «Поговори с Фильштинским. От него ушли все ребята — Хабенский, Пореченков, Трухин. Филя остался с одними девчонками. Иди, возьмет!»
Вениамин Михайлович действительно меня взял и в постановке по «Маленьким трагедиям» дал две роли. Мы сыграли несколько спектаклей, но потом и девочки от Фили стали разлетаться. Обиженный мастер распустил труппу — театр, блистательно стартовавший спектаклем «В ожидании Годо», перестал существовать. Не скажу, что это обстоятельство сильно меня расстроило: бывшие однокурсники, а ныне режиссеры питерских театров наперебой приглашали в свои спектакли. У одного сыграл звездную роль, у второго, третьего... Меня опять звали в штат, но куда больше прельщала возможность самому выбирать постановки и режиссеров. Денег главные роли почти не приносили, однако у меня имелся весьма достойный заработок на радио, куда пришел еще четверокурсником.
