С улыбкой вспоминаю свой первый эфир, когда тряслись колени и страшно потели руки. Помню и кошмар, который мучил в первый год работы диджеем: будто говорю что-то в микрофон, а ничего не слышно, или не успеваю поставить песню и повисает пауза на десять — двадцать секунд, при том что пять уже считаются катастрофой. Такие ужасы давно не снятся, эфир сейчас проведу в любом состоянии: пьяный, с похмелья, когда до смерти устал и засыпаю на ходу, отработаю на автомате — и никто ничего не заметит. Как ни крути, опыт — великое дело.
Звездностью я тоже переболел на радио и благодаря этому к съемкам в серьезных ролях пришел со стойким иммунитетом. Плохо одно: после «излечения» был период, когда боялся, что меня заподозрят в зазнайстве, и не умел выстраивать дистанцию. Как раз в ту пору позвали на встречу одноклассников. Ехать не хотел, но из опасения, что обвинят в высокомерии, все-таки отправился. И с ходу чуть не получил по морде от пьяных школьных товарищей. Увидев меня, парни набычились: «Ты че, с..., зазнался?! Ну-ка, иди сюда, мы те гонор-то укоротим!» Завязалась драка, вырвавшись из которой, сказал себе: «Думайте про меня что угодно, но на такие встречи я больше не ходок».
Последствия прежнего неумения держать дистанцию с фанатами расхлебываю до сих пор. Одна абсолютно неадекватная поклонница доставала чуть ли не ежедневно: звонила по телефону, дежурила у здания радиостанции. Мне бы сразу ее отшить, но интеллигентный питерский мальчик не мог себе этого позволить. Вежливость и терпение тетенька истолковала по-своему и стала одаривать драгоценностями. Я не брал, она оставляла презенты на вахте. Ни одной вещицы ни разу не надел, они лежали в коробке из-под конфет, которая пропала при очередном переезде. Сейчас, спустя десять лет, фанатка звонит и требует вернуть подарки. Аргументы: «Я их у вас не просил и не принимал, куда делись, не знаю» — не действуют.
В 1996-м меня принялись настоятельно приглашать в самый крутой ночной клуб Петербурга «Луна». Должность предлагалась странная — мажордом. В обязанности, помимо шоу на сцене, вменялось общение с посетителями, которых нужно раскручивать на поздравительные программы, заказ песни, приватный танец. Хорошо понимая специфику работы и при наличии гордого нрава, в котором нет ни капли халдейства, я трижды отказывался. Знал, что придется себя ломать, и категорически этого не хотел. А потом попал в такую тяжелую финансовую ситуацию, что выбора не осталось.
В «Луне» было лучшее эротическое шоу, большой выбор горячительного, суровая охрана и заоблачные цены. Человеку с улицы попасть невозможно, постоянный контингент составляли депутаты заксобрания, милицейские начальники, крутые москвичи, приезжавшие в Питер на выходные, и бандиты. Тогда в Санкт-Петербург слетелся криминал со всей страны: случалось, за разными столиками в «Луне» одновременно гудели люберецкие, тамбовские, челябинские. Чего я только не навидался за четыре года — поножовщину, проломленные пивной кружкой черепа, взрыв тротиловой шашки, вынесший в клубе все оконные стекла и витрины. Человеческая жизнь тогда ничего не стоила, и пивной бокал запросто мог полететь в мою голову, а ножичек застрять между моих ребер. После «Луны» мне ничего не страшно, а полученный там опыт ценен тем, что закалил как мужика, как личность. Что-то попало и в актерскую копилку (например, помогло сыграть черного риелтора в фильме Дмитрия Светозарова «Бабье лето»), но больше — в характер.
Перед глазами проплывают картинки из теперь уже далекого прошлого: веду день рождения в сауне, именинник и его друзья-бандиты гуляют широко — с элитными проститутками и кокаином. Вызываю человека, чтобы поздравил юбиляра, а у него вся рубаха в крови. Говорит мне: «Братишка, подожди», расстегивает сорочку, а под ней — ножевая рана через весь живот. Звоню в скорую, мужика увозят, остальные, абсолютно не заморачиваясь его участью, продолжают гудеть.
Другая картинка: увешанная золотом-брильянтами тетка празднует в «Луне» шестнадцатилетие сына. Мальчику понравилась одна из танцовщиц, и родительница через официанта требует распорядителя зала — то есть меня. Спрашиваю, в чем проблема, и слышу: «Сын сегодня стал взрослым, хочу подарить ему на ночь вот эту, — пьяная дама тычет пальцем в сцену, — девицу». Я знал, что Надя не согласится, но ради интереса спросил, сколько мамаша готова заплатить. Торг начался с пяти тысяч долларов — сумасшедшие деньги, моя первая машина стоила тысячу баксов, а за десятку можно было купить квартиру. Когда дошли до пятидесяти тысяч, решил все-таки известить «объект торга»:
