— Может, дело не только в умении все сказать, не произнося ни слова. У ваших персонажей есть присутствие отсутствия. Это люди, которые здесь и не здесь, странные, как Наркис в «Опасном возрасте».
— В Наркисе молчаливость, уединенность, отстраненность выражены через юмор, там есть элементы лирической комедии. Для меня это был эксперимент, за что благодарен режиссеру Александру Прошкину. На тот момент я уже снялся у него в картине «Инспектор Гулл», где мой персонаж, тот самый инспектор, должен явиться в богатый дом, разоблачить буржуазию и спокойно уйти. Я сказал Прошкину, что, на мой взгляд, так быть не может: кто он, этот персонаж, кто его пустит в дом? И мы придумали другой конец: Гулл оказывается у психиатров. В роли появились ирония и одновременно убедительность, и наверное, Прошкин заметил мою способность быть и искренним, и ироничным. Отсюда — Наркис в «Опасном возрасте», и потом мне уже не раз предлагали такие образы.
— И все-таки вы часто снимались в ролях людей иных, буквально иностранцев. Хотя почему играли немцев в советских фильмах, понятно: советское кино за прибалтийскими актерами эту нишу закрепило. Например обаятельный Альгимантас Масюлис запомнился фрицем с ледяным взглядом. Он, кстати, рассказывал, как шутил насчет своего киношного амплуа: однажды на съемках в Германии зашел в нацистской форме в кафе, окинул взглядом публику и стал наблюдать за реакцией людей.
— А со мной на съемках сериала «Апостол», где играл немецкого полковника, такая история произошла. Мы снимали в Кирилло-Белозерском музее-заповеднике, работали там в уголочке. Я ходил в форме, гулял, и ко мне подскочили туристы:
— Можно с вами сфотографироваться?
— Пожалуйста.
Сделали фото, а они мне десять долларов дают — решили, что зарабатываю, фотографируясь с туристами. Пришлось сказать, что они немножко ошиблись и деньги пусть оставят себе.
— С немцами понятно, но вы же не только их играли, но и американца, даже кубинца — комиссара Лопеса в фильме, снятом совместно с ГДР, «Загадка колонии беглецов».
— Да, снимался в Гаване, где этих «лопесов» сколько угодно, а почему-то взяли актера из Прибалтики. Приклеивали мне черные усики и красили волосы в черный цвет, вечером я краску смывал, а наутро меня опять делали брюнетом. Получался темноволосый усатый дядя.
А когда Родион Нахапетов утвердил меня в свою картину «С тобой и без тебя», худсовет восстал:
— Это какой-то шведский вариант, а не русский крестьянин!
Но Нахапетов заявил:
— Или Будрайтис — или фильма не будет.
Но почему «шведский вариант»? Почему я не могу быть русским крестьянином? Играть можно кого угодно, если ты все берешь из себя: и хорошее, и плохое.
— Было такое, чтобы после какой-то роли вы почувствовали, что освободились от чего-то неприятного?
— Да, и думал: слава богу, посмел признаться, не побоялся вытащить то скверное, что есть во мне как во всяком человеке. В каждом сквозь хорошее может проступить плохое и наоборот. Если долго смотреть на «Черный квадрат» Малевича, из его тьмы начинают проявляться другие цвета, очертания черного квадрата размываются. Так я посмотрел, например, на своего персонажа в фильме Михаила Ершова «Блокада» — Данвица, адъютанта Гитлера. Придумал наделить его какими-то положительными качествами, моими конечно: чувствительностью к примеру... Ну, не буду перечислять, что я в себе хорошего вижу, но Данвиц стал мягче, начал размышлять, сомневаться и получился сложнее. Такие игры взрослых людей.
— Игры всерьез. Если человек погружается в них, то там многое уже идет по крупному счету...
— Однажды в молодости я на съемках скакал верхом, а я умел — и в седле, и без седла еще с детства, когда в деревне скот пас, и потом занимался верховой ездой. А тут пришлось ставить коня на дыбы у самого обрыва. Один дубль, второй... На очередном край обрыва неожиданно обрушился и я вместе с конем грохнулся с пятиметровой высоты, конь меня еще и придавил.
Повредил позвоночник, переломал таз, ноги, два месяца в больнице провел. Тяжело было лежать неподвижно, мог лишь голову приподнять да пошевелить руками. До падения тело было крепким, я спортом занимался, а за время лежания мышечная масса спала, ноги стали тонкими-тонкими, пришлось заново учиться ходить. Когда первый раз за два месяца я с помощью врачей встал с кровати и сделал первый шаг, пережил момент счастья!..
