Сигарев не лезет в мои отношения с Богом — это личное. Но человек, который стал бы переубеждать, со мной рядом не находился бы. Мне кажется, Вася верит только в себя, в собственную силу и правду. Неплохой путь. Это та же вера, хоть он ее так не называет, но я-то вижу... Все, что Сигарев снимает или ставит на сцене, — он через это всегда тянется к Богу. И не отрицает: «Куда же идти, если не к свету?» Просто мы все Бога называем разными именами. Посмотрите, как интересно Вася поставил «Вия» в «Табакерке»: о покаянии, а точнее — о непокаянии. Как раз о том, что я в себе переборола.
Поняла тогда, что мой личный ад всего лишь спектакль, который был разыгран, чтобы привести к вере. Всегда есть проводники, через которых Бог со мной говорит: люди, природа, искусство, литература. Только неблагодарная Яна могла все это не слышать. В какой-то момент мне стало не хватать ежедневной молитвы, и я начала расширять духовные практики: перешла к медитациям, во время которых снова чувствовала контакт с Богом. Езжу одна по местам силы — скоро, например, собираюсь в Исландию, к вулканам. Я невоцерковленная: в храм могу зайти, поставить свечку о упокоении родных, но не стану разговаривать с бабками и слушать попа, который сообщит: «Ты грех ходячий!» Я доча Божья, Господь у меня в душе!
А чтобы спасти душу, надо колени в кровь стереть, язык — в мозоли: семь лет для этого еще не срок. Не чтобы похвастать говорю, а для матерей, которые своих детей потеряли. Ничто просто так не случается. Точно теперь знаю: если ребенок уходит из жизни добровольно, он это делает ради родителей — чтобы перестали жить как животные. Пока ты отмаливаешь душу ребенка, спасаешь свою. Молитва за сына, за свой род — это все, чего близкие от меня хотят, находясь там. Я так чувствую. Не разговариваю с ними, но родные рядом в сложных ситуациях: могут прийти во сне, что-то сообщить, предупредить. Для меня это сигнал, что надо усерднее молиться. Ко всем без исключения приходят мертвые, но мне не нужны их визиты — я хочу, чтобы они упокоились. И молюсь, молюсь, молюсь...
Я наконец ощутила, что Бог нас с сыном простил. Необъяснимое чувство, когда понимаешь, что на тебя сошла благодать. Это случилось перед последним Новым годом, в день рождения его отца, десятого декабря, а пятого января — дата смерти Коли... Когда осознала, что отмолила сына и нам даровано прощение, мое счастье было безгранично. Годы ежедневной молитвы за него сделали меня матерью — я в себе ее нашла. Вот моя победа! И я поняла, почему в кино чаще всего играю матерей — это тоже часть покаяния. Вокруг есть много «доброжелателей», которые советуют: «Усынови ребеночка!» В Интернете уже гуляет слух, будто это мое собственное желание. Но я никогда не хотела этого делать: мой сын — Коля и никакой другой мальчик его не заменит.
