Через полгода газета «Нью-Йорк Таймс» сообщила о том, что в Советском Союзе впервые напечатали рассказ, высмеивающий генерального секретаря ЦК КПСС. А это значит, что Горбачев действительно перестраивает страну.
Становление Задорнова-сатирика происходило на моих глазах. При этом Мишка всюду меня расхваливал, дескать, он — всего лишь рассказчик, а «писатель у нас — Качан». Друг начал собирать огромные залы, я же существовал в своей творческой нише и чувствовал себя вполне уверенно. Тот факт, что именно Задорнов поздравлял страну с новым, 1992 годом, у меня особых восторгов не вызвал. Показалось забавным проявлением всеобщего абсурда, не более. Высокий начальник сказал Мише: «Не поздравить от имени телевидения наших зрителей не имеем права, придется это делать вам!.. Не отчаивайтесь, не надо, вы — Михаил Николаевич. Имя предыдущего президента — Михаил, а отчество сегодняшнего — Николаевич. Чувствуйте себя эстафетной палочкой!» Миша тогда обратился даже лично к Горбачеву. Когда они встретились через много лет, тот поблагодарил: «Вы чуть ли не единственный, кто меня поздравил в тот год публично».
Находились люди, обвинявшие Задорнова в популизме: дескать, его шутки рассчитаны на среднего зрителя, который привык смеяться бездумно. К слову, сам он нередко подтрунивал надо мной и своей женой Велтой: «Если прочитаю шутку Качану и Велте и они засмеются, значит, из концерта надо вычеркивать — народ ее не поймет». Понимал, что его аудитория — ценители юмора попроще. И все же вместе с приколами, понятными обывателю, щедро раздавал и изрядную долю «витаминов» — остроты более глубокие, требующие умственного усилия.
Видя популярные нынче стендап-шоу, понимаю, что Миша стал одним из первых в стране артистов этого жанра. Четыре часа мог выступать на сцене, напрямую общаясь с залом. Нынешние исполнители такого марафона не выдерживают.
Когда-то на латвийском пляже мы соревновались в прыжках в длину. Надо было с разбега оттолкнуться от мокрого песка и приземлиться в сухой. Я занимался легкой атлетикой и прыгал дальше. Но наступило лето, в которое Задорнов меня победил. Я удивился. А потом понял: он тренировался, пока меня не было в городе. Мишиной стихией всегда была конкуренция. Захотел и на эстраде стать круче всех и добился этого.
С годами выяснилось, что наша дружба не угасла подобно большинству детских и школьных дружб, а жила, развивалась и даже крепла. Задорнов очень отличался от своего медийного образа и на самом деле был по-хорошему сентиментален. Помню, однажды на Пасху его лирическая суть и телевизионное амплуа комично столкнулись. Миша предложил сходить на крестный ход, мы отправились семьями в храм на улице Неждановой. У Задорнова сразу родилась фраза: «На крестный ход собирается вся тусовка». В церкви действительно кого только не было — религия начала входить в моду.
