В том же 1930 году «Земля» была отмечена премией Национального совета кинокритиков США как лучший зарубежный фильм, а спустя почти тридцать лет, в 1958-м, на Всемирной выставке в Брюсселе включена в число двенадцати лучших картин за всю историю кинематографа. Довженко уже полтора года покоился на Новодевичьем кладбище, и за наградой в бельгийскую столицу пригласили исполнителей главных ролей, в том числе актрису Елену Максимову. Однако партийное и кинематографическое руководство сочло поездку актеров за рубеж излишней — премию за фильм получил кто-то из чиновников.
Кроме Довженко бабушке повезло поработать еще со многими замечательными режиссерами: в «Первокласснице» Ильи Фрэза она играла цветочницу, у Сергея Герасимова в «Молодой гвардии» — мать Вали Борц, в «Чужой родне» Михаила Швейцера — председателя колхоза Варвару Степановну. Главные роли в последнем фильме достались тогда еще совсем молодому Рыбникову и Мордюковой, которая была старше партнера на пять лет. С Нонной Викторовной у бабы Лели сложились чисто рабочие отношения (из-за непростого характера с той даже приятельствовать оказывалось сложно), а вот с Николаем Николаевичем они подружились на всю жизнь. Помню, как Рыбников и Ларионова с дочками Аленой и Аришей приходили к бабушке в гости и как мы с ней наносили в их дом ответные визиты.
Однажды бабе Леле пришлось сопровождать меня, Алену и Аришу на Кремлевскую елку. Помню, ехали на автобусе, а когда вышли на остановке, я потерялся. Причем бабушка заметила пропажу внука не сразу, а уже в очереди в гардероб. К Кремлю со всех сторон двигались толпы детей с мамашами и бабками, и оглядываясь назад, моя видела знакомую шапку с помпоном и была уверена, что это я. Оставить девчонок одних и броситься на поиски не могла — и тихо сходила с ума все два часа, пока шло представление. А самостоятельный восьмилетний пацан без проблем добрался до дома и там ждал подарка от Деда Мороза. На следующее утро бабка «во искупление вины» напекла своих фантастически вкусных пирогов, которые я обожал. Впрочем, не меньше любил ее борщи, котлеты, пельмени, вареники, салат оливье. Честное слово, до сих пор даже в лучших ресторанах ничего подобного не ел!
Мне не приходило в голову спросить, когда и у кого баба Леля постигала поварскую науку, — понятно, что уж точно не в детдоме, где оказалась в четырнадцать лет.
Отец бабушки владел небольшой булочной в районе Сокольников, в 1916 году закрыл переставшую приносить доходы лавочку и устроился бухгалтером в вагонное депо. Спустя четыре года его не стало, и моя прабабка, не имевшая никакой профессии, занимавшаяся исключительно домашним хозяйством, отдала всех трех дочерей в детдом. К слову, ни Леля, ни младшие Зоя с Ларисой никогда за это мать не осуждали. Отлучая от себя девочек, несчастная женщина понимала, что рядом с ней они просто умрут от голода. К тому же в 1920-м прабабушка уже наверняка чувствовала себя не совсем здоровой, в 1922 году ее не стало.
