Второе прозвище — Красный Царь — председатель ВЦИК тоже имел неспроста, поскольку всерьез готовился занять место Ленина. На это указывает постоянно возрастающая в партийных кругах роль Свердлова. Публицист Валерий Шамбаров писал: «Если посмотреть, кому в тот момент было выгодно устранить Ленина, то больше всех выигрывал Свердлов. После покушения он первым прибыл в Кремль. Жена сообщает, что в тот же вечер он занял ленинский кабинет, подмяв под себя и Совнарком, и ЦК, и ВЦИК».
Другой исследователь — Александр Елисеев — считает: именно Свердлов распорядился, чтобы Ленина отправили на завод Михельсона без охраны. Он, кстати, сомневается в виновности Каплан: «Эта женщина была почти слепой. Она просто не могла сделать точный выстрел, а Ленин после покушения спрашивал: «Поймали ли его?» Его, а не ее!» Эти слова, в частности, слышал шофер Ленина Степан Гиль. Их приводят многие исследователи. То есть получается, Владимир Ильич видел мужчину, стрелявшего в него, а не женщину.
Не исключено, что сестра Черного Дьявола, посвященная в заговор, что называется, использовала свою подругу, посулив наивной Фанни златые горы: дескать, станет Яша главным в России — мы тебя не забудем...
Она же могла убедить подругу «в случае чего» во всем признаться. Но — не называя имен, фамилий. Мол, посидишь немного, потом тебя вытащим...
Фанни согласилась и сдержала слово. Это стоило ей жизни...
Дальше все просто. После неудачного покушения требовалось быстро убрать свидетеля. Но Петерс, судя по всему, был не в курсе дела. К тому же оказался участливее коллег, и Фанни с ним разоткровенничалась. Поведала о визите к Мике: «Все опять было в красках, все возвращалось — зрение, жизнь... Я решила пойти к нему, чтоб объясниться». Чекист застыл в изумлении: Каплан — политическая, а тут... любовь? «В конце допроса она расплакалась, — вспоминал Петерс, — и я до сих пор не могу понять, что означали эти слезы: раскаяние или утомленные нервы. Никакими связями ни с какой организацией от этой дамы пока не пахнет...» После одного из допросов его лицо так изменилось, что заглянувший в кабинет Луначарский съязвил: «Немного жаль ее?» — «Да! Конечно!» — хотелось крикнуть Петерсу. Но не мог, ибо чекист обязан быть беспощадным.
