Поняв, что эта мысль в голове засела крепко, мама решила отвести меня на прослушивание к Вере Николаевне Пашенной. Уж не знаю, чего больше хотела: то ли чтобы знаменитая актриса меня поддержала, то ли чтобы отговорила от театральных глупостей. Какими неисповедимыми путями она сама попала в дом к Вере Николаевне, мне неизвестно. Наверное, как всегда, искала, где заработать копейку, а Пашенной как раз требовалась помощница по хозяйству. Вера Николаевна маму полюбила и когда услышала, что ее дочь бредит актерством, согласилась меня послушать.
Волновалась я, конечно, страшно. Жила Пашенная неподалеку от МГУ, в Газетном переулке — он тогда назывался улицей Огарева, в старинном красивом доме с колоннами и фонарями у входа, где ей принадлежала квартира, занимавшая весь первый этаж. Вместе с ней жили дочь Ирина Полонская и внуки. Отцом Ирины был первый муж Пашенной, знаменитый артист немого кино Витольд Полонский, а ее сестрой — Вероника Полонская, последняя любовь Маяковского.
Мне, выросшей в подвальной коммуналке с потасовками, керосинками и волосами, которые соседка кидала нам в суп, и этот дом, и огромная квартира Пашенной представлялись каким-то другим, удивительным миром. Но еще поразительнее было, что все мое смущение и волнение улетучилось, стоило Вере Николаевне со мной заговорить. То ли ее знаменитый голос на самом деле имел волшебную силу, то ли я интуитивно почувствовала, что человек она добрый... Одним словом, читала я неплохо. Как сейчас помню, выбрала монолог Катерины. Может потому, что «Грозу» как раз ставили в Малом и Пашенная играла там Кабаниху. Вере Николаевне мое чтение понравилось: «Будь моя воля, Галочка, я б тебя на эту роль взяла». Но... Как говорится, не судьба мне тогда было. Зато по контрамаркам, которые стала нам давать Пашенная, я впервые в жизни начала регулярно ходить в театр. Ну а потом и работать устроилась. Правда не в Малый, а в Театр имени Маяковского. Опять же мама похлопотала. Она там работала в костюмерном цеху «одевальщицей»: следила за тем, чтобы костюмы были в порядке, ремонтировала их, если надо, помогала актерам одеться. А меня пристроила ученицей в гримерный цех. Точнее в постижерный: парики там шили, усы, бороды. Начальником был знаменитый на всю театральную Москву мастер Иван Васильевич. Иосиф Кобзон свои парики много лет доверял только ему. Я, кстати, тоже научилась ловко орудовать крючком на болваночке. Могла симпатичные усики сделать или бакенбарды.
Но самое главное — в «Маяковке» мне иногда разрешали выходить на сцену! В знаменитом «Гамлете», где блистал Эдик Марцевич, мы с еще несколькими девочками-статистками водили хоровод с Офелией и даже пели. Офелию играла Света Немоляева. Как раз в те годы, в конце пятидесятых, в труппу пришло много талантливой молодежи: и Люся Овчинникова, и Эдик, и Светлана, и ее будущий муж Саша Лазарев, и чуть позже Олег Анофриев...
— Вы дружили? Или гримеры актерам не компания?
— Отношение к обслуживающему персоналу в «Маяковке» всегда было уважительным. В этом деле тон задавал тогдашний худрук Николай Павлович Охлопков. Даже ведущие артисты считали своим долгом поблагодарить после спектаклей и гримеров, и костюмеров. Как правило, Иван Васильевич с ведущими актерами сам занимался, но однажды он заболел и меня послали помочь с париком Евгении Николаевне Козыревой. От волнения и старания я шпильку так всадила, что Евгения Николаевна аж вскрикнула. У меня — душа в пятки. Но после спектакля она меня поблагодарила: «Молодец, надела прочно, было удобно». Кто я тогда была? Пигалица. А она? Звезда! Но доброго слова для меня не пожалела. И когда юбилей театра справляли, и костюмеры, и гримеры сидели на сцене наравне с актерами. Ну а что касается дружбы... С кем-то, как например с Люсей Овчинниковой, сложились действительно близкие отношения.
Люся была очень доброй, веселой. И меня на правах старшей опекала. Даже протекцию пыталась составить. В 1961 году я впервые попала на съемки: устроилась в массовку на фильм «Девчата», который снимал Юрий Чулюкин. Почти месяц на площадке отработала: режиссер хотел, чтобы массовка была постоянной и зритель узнавал одни и те же лица в разных эпизодах. Многие думают, что «Девчат» снимали на Урале. На самом деле в экспедицию группа ездила, чтобы снять эпизоды в зимнем лесу, а поселок лесорубов выстроили в овраге за «Мосфильмом». И общежития, и вечернюю школу, и клуб, в котором Тоська-Румянцева знакомится с Ильей-Рыбниковым. В этой сцене я когда-то чуть не сыграла свою первую заметную роль.
