
Страна замкнулась в собственных границах, за рубеж выпускают лишь дипломатов да разведчиков, а их учитель объехал весь мир, в той командировке он был полтора года — как такое возможно? Тут Вавилов начал рассказывать, как тяжело пришлось ему в Париже: власти не хотели пускать его в африканские колонии, но помогла добрая знакомая, маркиза Вильморен, позвонившая в министерство колоний и отчитавшая самого министра… Вировцы ахали, Елена Вавилова хмурилась: времена нынче такие, что подобные истории лучше держать в секрете. Кто такая эта маркиза? Почему она помогала академику Вавилову? Из такого рассказа толковый следователь состряпает дело, тянущее лет на десять — а Николай сейчас не в фаворе… Она вышла на кухню, нарезала хлеб, намазала его вишневым вареньем — в доме все время были гости, и, несмотря на немалые заработки мужа, накормить их было непросто.
Время, когда Николай Вавилов был самым известным, больше всех обласканным властью ученым Советского Союза, уже прошло. Он был президентом ВАСХНИЛ, сельскохозяйственной академии, членом ЦИК СССР, депутатом Ленсовета, а теперь у него осталось только два института — растениеводства и генетики, и в правительстве к нему не прислушиваются. На плаву его удерживают лишь мировая слава, Ленинская и международные премии, членство в иностранных академиях, но по нынешним временам, когда за каждым кустом видят шпионов, это скорее угроза… Так думала Елена Ивановна Вавилова, вторая жена академика. Она взяла стеклянное блюдо, выложила на него бутерброды и вернулась в гостиную. От хохота аспирантов раскачивались хрустальные подвески висящей над столом люстры: муж наконец их расшевелил. Этим он ей и приглянулся в далеком, голодном и холодном 1917 году. Николай был профессором агрономического факультета саратовского университета, она — студенткой, их опытная станция располагалась в глухой деревне. Инфляция была такой, что зарплату привозили в мешках, спрятав их под наваленным на телеге сеном — глядишь, бандиты и не докопаются до денег-совзнаков. Они сами засевали опытные поля, ходили в опорках и обносках, но ее будущий муж никогда не унывал и мог вдохнуть душу в любую компанию.
Она выросла в патриархальной семье, Николай был женат, Екатерина Николаевна вместе с сыном Олегом осталась в Москве. Вавилову было тяжело, Елене очень страшно, и все же их любовь победила…
Это был чудесный, веселый вечер — через день Вавилов и его ученики уезжали в большое путешествие, командировку по сельскохозяйственным областям Западной Украины, недавно присоединенным к СССР. Было много смеха и шуток, разговаривали обо всем на свете. Вавилов уверял, что командировка — добрый знак и вскоре они вновь поднимутся. А потом, когда гости разошлись, он долго сидел в спальне, примостившись на краю кровати, сгорбившись, сжав кулаки и уставившись в одну точку. Вечер был чудесным, зато день ужасным — сегодня он сделал то, что может его погубить.
Разве может разговор перечеркнуть жизнь, ведь так в конце концов не бывает… Академик пытался в это поверить, но понимал, что случилось ужасное. Перед ним чистое, беспримесное, не знающее сомнений и жалости зло. Оно куда страшнее льва, которого ему удалось отогнать горящей палкой.