В Мариинском театре на апрель намечена премьера музыкальной сказки Владимира Тарнопольского про Золушку на стихи британца Роалда Дала (либретто я и переводила). Сейчас готовится к изданию публицистический талмуд Томаса Манна «Размышления аполитичного»...
Потому ли победил все-таки немецкий, что мой муж — немец, уже сказать трудно. Сам Йенс Зигерт уже больше 20 лет живет в Москве, возглавляет московское представительство Фонда им. Генриха Белля и прекрасно освоил русский. Особенно я люблю в его исполнении слово «хана». Это не значит, что ему у нас все видится ханой. Кое-что.
— Смерть Василия Макаровича была для всех неожиданной. Близкие знали, что у него больное сердце?
— Никто не подозревал. Врач, проводивший вскрытие, пораженно сказал другу Василия Макаровича, что у 45-летнего человека было сердце дряхлого старика. Сам отец не любил распространяться про свои болячки. Маме писал из больниц: «На твой вопрос: почему я здесь?.. Ты догадываешься — и правильно. Загнал я себя настолько, что ни в какие ворота. Лежать еще — прихвачу, видно, марта».
В последние годы Василий Макарович мечтал уехать в Сростки — писать: «Я живу с чувством, что когда-нибудь вернусь на родину навсегда». На съемках фильма «Они сражались за Родину», ставшими для Шукшина последними, Шолохов как бы мимоходом сказал отцу: «Бросай, Василий, в трех санях сидеть, пересаживайся в одни, веселей поедешь!» Однако в Москве держал Разин, которого Шукшин считал главной своей киноработой, но возникли серьезнейшие проблемы с прохождением сценария. Может, оттого в последних письмах маме краски сгущаются: «Вот думаю: много угробил времени зря. Этот свой сценарий отказался делать. Я хоть хорохорился, а он — слаб. Сейчас надо крепче делать.
