Да уж, натерпелся он со мной…
Фамилию Игорьку я решила дать двойную. Видно, хохляцкая кровь моя сыграла, в суде я написала «Дубовицкий-Овсиенко». Правда, поскольку я была в браке, оставили только Дубовицкого, сказав, что мальчик по достижении 16 лет сможет взять двойную фамилию, если пожелает. Если честно, я даже обрадовалась. Долго боялась, что Игоря захочет разыскать и забрать биологическая мать, а Дубовицкого найти гораздо труднее, чем мелькавшую на экране Овсиенко… Не поверите, я даже выкрала медицинскую карту Игоря с той, чужой фамилией и подложила новую. Я стала самой счастливой женщиной на свете, матерью, и не собиралась с этой фантастической радостью расставаться!
Взахлеб звонила друзьям-знакомым, спрашивала, где покупают памперсы, где — развивающие игрушки и книжки, в каком парке лучше гулять с маленьким мальчиком...
В свое материнство я провалилась с головой. И не было большего удовольствия, чем готовить для малыша обеды — вся моя нерастраченная любовь морем выплескивалась в детские тарелки! А уж когда Игорек назвал меня мамой, я летала: «Вот это и есть настоящее! Наконец я живу!» Он забрал все мое сердце целиком: странные отношения с Вовой, концерты, песни — все отодвинулось и перестало волновать. Появились новые этапы — детский садик, школа, повторная операция на сердце.... Вова участвовал в воспитании сына не очень, отшучивался: «До 14 лет он твой, а уже потом мой», — кстати, так и произошло.
Дочка Володи и Юлии родилась накануне его 50-летия, я ему купила подарок — брендовый костюм.
Так вот, когда одна добрая душа сообщила, что у мужа моего, кажется, пополнение, конечно, я набрала Вову. Он во всем признался, но осторожно-осторожно. Видно, опасался, что закачу скандал. Я, напротив, очень искренне сказала, что рада их счастью, тем более что девочка родилась в тот же самый день, что и наш Игорек. «Вов, нам, наверное, надо разводиться поскорее», — говорю. «Ты права, надо подавать бумаги», — серьезно ответил муж, но и тут слукавил — очень быстро выяснилось, что развод уже почти состоялся безо всякого моего участия. Ну да бог с ним. Игорь воспринял все спокойнее некуда. Сын практически не видел нашей совместной жизни — когда я с ним жила в Москве, Владимир Григорьевич обитал на даче, потом мы просто менялись местами...
В честь нашего развода по обоюдному согласию и без претензий Вова даже сделал красивый жест — подарил мне «Мерседес» роскошного перламутрового цвета.
Игорьку исполнилось пятнадцать, когда в мою жизнь ворвалась эта ужасная история с арестом Александра, о которой чуть позже. Надо было и работать, и ездить по СИЗО, все складывалось плохо, а сынок подзабросил учебу, пользуясь тем, что контролировать его мне стало сложновато. Английский, который вроде бы неплохо у него шел, стал совершенно ужасным. Плюс переходный возраст, когда на все появляется свое, не всегда правильное мнение. И тогда я позвонила Вове: «Ты можешь мне помочь с Игорьком? Возможно, стоит отправить его в какой- нибудь лагерь в Штатах, заодно и язык подучит…»
И Вова ответил: «Я — с радостью и всем, чем смогу». Сначала был лагерь, потом сын поступил там в колледж. Игорю в США понравилось, появились друзья, в общем, жду его от каникул и до каникул, приезжает — наглядеться не могу.
А под Новый 2014 год неожиданно вернулась самая сложная для меня тема. Игорь стал редко звонить, не всегда отвечал на мои СМС. Я очень переживала, заливалась слезами и не понимала, с чем это может быть связано. Спрашивала у него. «Нет, что ты, мамочка, тебе показалось...» И вот перед праздником мне позвонил Вова, поздравил с наступающим, выразил надежду, что все у меня наладится, а потом неожиданно добавил: «У Игорька все хорошо, учится блестяще, у него много друзей. И знаешь что… Юля настояла на том, чтобы я ему все рассказал».
Показалось, что я умираю…
