Петя вообще очень любил поесть, он был настоящий гурман. Для него поход на рынок был священнодействием. Он со знанием дела выбирал мясо, обожал специи. К ужину относился ответственно, и меня к этому приучил. По старомосковской традиции в их доме вначале подавалась закуска, потом — первое, второе, третье и обязательно компот!
А как он необыкновенно вкусно готовил! Помню, как-то на Новый год Петя зажарил гуся, фаршированного яблоками. Мои подруги были в полном восторге, даже рецепт записали.
Но его главным, фирменным блюдом был борщ. Когда он кашеварил на кухне, на него было любо-дорого смотреть — Петя даже овощи нарезал, как поэт! Наварит целую кастрюлю борща и бежит друзей обзванивать: «Приходите, я приготовил вкусный борщ!»
Гости с удовольствием слетались на пиршество. Слово «водочка» тогда у нас не произносилось, друзья выпьют для аппетита по рюмочке, а дальше — смех, рассказы, стихи. Каждый раз Петя брал в руки гитару и начинал петь.
Всегда радушный, улыбчивый, открытый, он притягивал людей как магнитом. Будучи парторгом, не делал себе дешевую карьеру, а был совестью театра. Хотя, я знаю, он мучился этой должностью, но терпел, потому что на посту парторга многое сделал для «Современника». Да и внешне был воплощением «положительного героя», словно сошедшего с плаката: открытое лицо, широкая улыбка, честный взгляд.
Единственное, что он себе как-то позволил, — это «номенклатурное» пальто. Помню, все мечтал о таком же, как у Шаляпина, с меховым воротником-шалькой.
И я в ГУМе, в пошивочной мастерской на третьем этаже, где обшивали членов правительства, заказала Пете такое пальто с бобровым воротником. Мне было приятно воплотить в жизнь его мечту.
На годовщину смерти Нины я заказала на ее могилу мраморную плиту, которую с трудом доставала в Киеве моя подруга. Петя тогда отмахнулся:
— Да зачем это?
— Как зачем? Это же мать твоего ребенка!
Я ездила на Киевский вокзал, чтобы забрать плиту. Так и не знаю, установил ли ее Петя на могиле жены после моего ухода.
Когда исполнился год со дня Нининой смерти, в загс, как договаривались, мы не пошли: я была уже беременна.
Мне казалось неудобным идти расписываться — ну что это за невеста с животом?! Петя меня уговаривал, но я была непреклонна:
— Когда рожу, тогда и распишемся!
Помню, как-то мы поехали гулять на пароходе, я уже была на большом сроке. Сходим по трапу на какой-то остановке, вдруг пассажиры стали сильно толкаться. Петя взял меня на руки и понес. Спас от толпы.
Он очень хотел, чтобы я родила ему дочку, мечтал, что назовет ее Светой — в честь первой жены-балерины. Их брак продержался недолго. Светлана жила в Одессе, он — в Москве. Летали друг к другу при первой же возможности, а потом им, видимо, это надоело.
— Нет! — сказала я твердо. — Я ее назову Ольгой, в честь моей мамы!
Петя спорить не стал...
Вскоре я ушла в декретный отпуск. Сидела дома, гуляла в парке. Если Петя был на гастролях, мы постоянно с ним созванивались. Перед самыми родами у меня начались проблемы. Звоню врачу, а она командует: «Срочно в больницу!»
Что делать? Петя далеко, на гастролях. Я перешла дорогу, поймала такси у Аэровокзала и сама доехала до роддома. Когда лежала на сохранении, Петя вдруг позвонил мне в больницу и попросил заказать ему два билета на юг — мол, ребенка нужно вывезти на море. Я тут же его просьбу выполнила.
Сами роды были трудными, мне делали кесарево сечение, после операции еще и температура поднялась, поэтому с выпиской меня задержали.
В больнице меня навещали артисты, родственники.
Приходила и мама Галины Борисовны Волчек, которая у нас в то время работала. Она ко мне хорошо, с любовью относилась, мы с ней дружили.
Петя все еще был на гастролях. Мне передавали, что Щербаков звонил в отделение, спрашивал, кто у него родился. Он вернулся к моей выписке, но это уже был совершенно чужой человек...
Никаких тревожных звоночков до этих пор не было. Они начались, как только я с дочкой вернулась из роддома к родителям. Я себя оправдывала, мол, он все равно едет с Андрюшей на море. Ну что я там с Агафьей одна буду жить? А потом я, молодая, неопытная дурочка, хотела наказать Петю: «Вот вернешься с моря — и приползешь ко мне на коленях».
