Хорошо, что я Оле не рассказала о нашем разговоре. Она ждала бы отца, переживала...
Думаю, Петя в глубине души хотел, чтобы я ушла из театра, ведь я была для него как бельмо на глазу. Он нервничал в моем присутствии, я напоминала ему о брошенной дочери.
Но жизнь так распорядилась, что из театра он ушел сам...
Петра Ивановича пригласил во МХАТ Ефремов. Щербаков не мог отказать Олегу Николаевичу, тем более что там играл и его друг Евгений Евстигнеев. Да и потом... не придется со мной все время встречаться.
А я, признаться, надеялась на встречу. Даже когда он ушел из театра!
Несмотря ни на что, запретить себе любить его я так и не смогла...
Выходя из дома, всегда старалась принарядиться: а вдруг мы случайно где-нибудь встретимся? Хотела ему показать, что у меня все в порядке, что я уверена в себе и хорошо выгляжу.
В «Современнике» мне выделили садовый участок. Ну что мне с ним делать? Мне бы от него отказаться, но я взяла участок и стала строить домик. И опять же словно доказывала Щербакову — я все могу! Знала, что ему обязательно кто-нибудь передаст, что я сама дом построила. И представляла, как он удивится и, может быть, поймет, кого потерял...
Постепенно до меня стали доходить скупые сведения о жене Петра.
Мы с ней никогда в жизни не пересекались.
Когда я дежурила в театре, она туда не приходила. А Петр Иванович на театральные праздники ее не водил.
Я слышала, что у него дома начались частые застолья с друзьями. А я за него переживала, ведь знала, что ему совершенно нельзя было пить. Однажды Петру Ивановичу даже вызывали в театр врачей, отменили спектакль...
У него уже тогда сердце пошаливало. Еще когда мы жили вместе, он часто почему-то повторял: «Галька, я скоро умру». Но прожил после этого 15 лет...
Оля от отца унаследовала буквально все: и внешность, и кулинарный талант, и хороший слог. Ольга по профессии театровед, пишет статьи и книги о театре. Она, как и ее отец, прекрасно готовит и точно так же себя хвалит, приговаривая: «Какой я вкусный борщ сегодня приготовила!»
Как это передается? Не понимаю!
У меня все время душа болела не только за Петра Ивановича, но и за Андрея. В театре мне рассказывали новости о мальчике, я издали следила за его судьбой. Андрею было всего шесть, когда его отец снова женился. Только ко мне привык, мамой стал называть, а тут отец новую жену приводит. Я очень скучала по нему, ведь тоже успела привязаться к мальчику.
Мне рассказывали, что Андрей, когда ему исполнилось 19, сбежал в Америку. Поехал в аэропорт провожать друзей, сел в самолет без вещей и улетел. Живет до сих пор в Нью-Йорке, говорят, выступает на Бродвее. Я слышала краем уха, что он бывает в Москве, общается только со своей старшей сестрой по матери.
В этом нет его вины. Мне кажется, Петр Иванович обездолил своим невниманием и сына, и дочку. Это моя боль! Но продолжаю надеяться, что Андрей все-таки вспомнит: у него есть еще одна родная сестра и племянница...
Петр Иванович мог бы жить и жить, а ушел из жизни слишком рано — в 61 год. А если бы мы были вместе, все, может быть, сложилось бы по-другому...
Наверное, я однолюб. У меня не было мужа, единственным мужчиной всей моей жизни был мой Петя. Он один сумел найти ко мне подход. Я вообще ни на кого больше не могла смотреть. Никого к себе не подпускала, хотя многие предлагали выйти замуж...
Я и сейчас его люблю. Думаю, что и Петя меня любил. Главное, он мне подарил самое дорогое, что у меня есть в жизни, — дочку...
Отца она видела на сцене всего один раз.
Как-то я позвонила знакомому администратору МХАТа и попросила контрамарки на спектакль «Вишневый сад», где одну из главных ролей играл Петр Иванович.
—Это дочка Щербакова, ты уж посади ее хорошо... — попросила я.
В театр Оля пошла с моей сестрой. Администратор постаралась — посадила их в первый ряд. После спектакля все артисты (видимо, слух по театру мгновенно разлетелся), кланяясь, во все глаза смотрели на Ольгу. А Петр Иванович, как мне потом рассказывали, тайком разглядывал дочку из-за кулис. Оля долго после спектакля стояла у служебного входа — все никак не могла решиться зайти за кулисы. Но смелости сказать ему: «Здравствуйте, я ваша дочь...»
