— Да! Для нас было совершенно естественно, например, что он разбивал свой отпуск. Мой приходился на определенное время летом, и Коля брал отпуск, чтобы соединиться со мной хотя бы на две недели. Дачи у нас не было, поэтому вторую половину муж отгуливал зимой, чтобы в детские каникулы вывезти сына за город, в какой-нибудь пансионат. И мне почему-то не казалось это подвигом, такое отношение было для меня естественным. Если мы вместе живем, то все это — наше общее. Когда Коля уезжал в командировки, говорил трехлетнему сыну Максиму: «Значит, так: ты остаешься в доме за мужчину, будь добр, береги маму, следи, чтобы все у нее складывалось хорошо». И сын потом с радостью докладывал: «Папа, а Баталов маме руку на плечо положил, я все видел, я тебе говорю!»
— Это где же он такое наблюдал?
— Во ВГИКе. Так что и сын в этом отношении взял от отца самое лучшее. Мы его не учили, просто мы так жили, и он впитал, наверное, то, что было естественным для нашей семьи.
— Как сложилась судьба Максима?
— Поскольку у нас не было бабушек (я родилась в семье артистов — Бориса Чиркова и Людмилы Геники-Чирковой, они тоже пропадали на работе), сын все время находился со мной в театре, его там уже знали. Он жил за кулисами, иногда там и засыпал, а когда вдруг просыпался и мамы не было рядом, шел меня искать. Так раза два он в поисках выходил на сцену. В 11 лет он снялся в фильме про Пушкина, играл брата Александра Сергеевича Левушку, у него тогда были соответствовавшие образу локоны. Правда, я этого фильма не видела. И в 11 лет Максим нам с отцом твердо заявил, что в актерской профессии он сделал все, что мог. Позже, к окончанию школы, он почему-то решил, что все же хочет стать актером. Я как-то вернулась вечером после занятий в институте, зашла в его комнату и сказала:
— Значит, так, дорогой, если ты решил быть актером, поступай в любой институт, кроме ВГИКа. Готовиться будешь сам. Выдержишь — ради бога. Не выдержишь — даже пальцем не шевельну.
