Только теперь я понимаю, насколько глубоко в маме все было скрыто. Она страдала, что живет соответствуя статусу мужа, страдала от вынужденного безделья. Ей пришлось уйти с работы. Она, правда, не так уж и любила свою работу, хотя была талантливым врачом. Помогала в корпункте разбирать какие-то бумаги, но была создана для большего.
Мама достойно всюду сопровождала мужа. Он обожал экскурсии, был очень пытлив. Например по газетам выучил шведский язык — ему это было нужно по работе. У мамы, пока она жила в Германии, была возможность выучить немецкий, но она не стала, ленилась водить машину. Ее миссия заключалась в одном — украшать собой мир! Она была невероятно умной, красивой, уникальной. Эстетика всегда важна: не любила халдейства, бардака, всего некрасивого.
Мы пять лет жили за границей. Связь с родным отцом практически прервалась. Я не была обижена на него и не росла с комплексами сироты. У меня был чудесный Коля. Я называла его Малышонком.
Долгое время стеснялась звонить родному отцу: не могла его назвать папой, а по имени-отчеству обращаться как-то было неловко. Летом я приезжала в Москву. Однажды папа привез меня к себе на дачу. С маленьким Антошкой у меня состоялся смешной диалог:
— Скажи, Алена, твой папа воевал?
— Не знаю...
— А вот мой воевал.
— Ну, если твой воевал, значит, и мой воевал!
— И у него нет ноги!
— Если у твоего нет ноги, то и у моего нет!
В скором времени выяснилось, что папа у нас один и с ногой у него, слава богу, все в порядке.
Антон был совершенно очаровательным ребенком. Я ему из Германии привезла петарды. Как-то он пришел к нам на Кутузовский и занялся делом: отковыривал на балконе плиточку и бросал кусочки с балкона десятого этажа.
Когда за моей спиной шептались: «Смотри, вон дочка Яковлева!», мне всегда было неловко перед отчимом, который меня очень любил и, наверное, даже ревновал. Он меня растил, его можно было понять.
У нас был закрытый дом. Коля был патологически непьющим человеком, мама рядом с ним ничего себе не позволяла. Праздники у нас не отмечались, компаний не звали. Если я, будучи уже взрослой, выпивала вина, это у них вызывало оторопь: «Вот! Это у тебя плохая наследственность!»
Коля вел абсолютно правильный образ жизни: не пил, не курил, занимался спортом, по утрам делал зарядку с гантелями. После первого инфаркта я ему сказала: «Ты же совсем не расслабляешься!» И он стал позволять себе двадцать грамм коньяку.
