— Не только ей. Не спали многие. Причем это могло произойти в любое время: в час, два, в три ночи. Главное, что его нужно было слушать.
— Нельзя было трубку положить рядом и дремать?
— Упаси боже! Как ты можешь положить трубку, когда Гафт написал новое стихотворение? После первого раза спрашивал:
— Ну, ты понял, да? Ты понял, что... — и начинал читать заново.
Ты говорил:
— Да, я все понял, да, замечательно, прекрасно.
— А как ты думаешь, вот в этом первом столбике?.. Послушай, я тебе еще раз прочитаю.
Это могло длиться бесконечно. Когда мы стали работать над книгой, любовь Гафта к стихам испытали на себе все мои сотрудники офиса, потому что нужно было что-то записывать, корректировать, выправлять. Для этого нужно было ему стихотворение зачитывать, и каждый раз звонок по поводу запятой он превращал в творческий вечер Валентина Гафта. Однажды его спросили:
— Когда вы читаете свои стихи...
Он перебил:
— Вы знаете, я не читаю стихи. Я их сообщаю.
Стихи стали для него спасением. Когда ему было уже сложно играть в театре, он со всей своей мощной энергией ушел в поэзию. Ему был необходим зритель. Он не мог прожить без сцены.
— Как выглядела ваша первая встреча?
— Конец девяностых. Гафт жил еще не в арбатских переулках, а недалеко от зоопарка. У него была, по-моему, другая жена, а я в это время (это тоже из разряда наглости) организовывал фестиваль в Кузбассе. Мы повезли пять спектаклей в рамках предвыборной кампании губернатора. В самолете летели пятьдесят шесть человек. Если бы самолет грохнулся, всему театру России на долгое время наступил бы конец. Летели Гафт, Кваша, Ахеджакова, Юрский, Лановой, Яковлев, Этуш, Збруев, Караченцов, Мишулин и другие прекрасные и любимые актеры.
В спектакле «Современника» «Трудные люди» участвовали четыре человека: Гафт, Кваша, Ахеджакова и Авангард Леонтьев. Я набрал таких вот камерных спектаклей и повез их на фестиваль.
ВИП-зоны, мигалки, понтов было много. Но извините, губернатора выбирали, не абы кого, и это был мой первый опыт общения со звездами. Я мог тогда, как волшебник, выполнить любое их желание. Спросить у артиста: «Что бы вы хотели на завтрак? А где хотели бы жить? В гостинице? В городе? За городом? На вилле?»
Самые смешные отношения сложились у меня с Игорем Квашой. Когда решался вопрос с едой, он сказал:
— Я хочу пельменей.
— А что еще?
— Вы что, не понимаете? Я же уже сказал: хочу пельменей.
И тут я затаился: «Ах, значит, я не понимаю? Хорошо же». В шесть часов утра прилетает самолет, в аэропорту в ВИП-зале накрыты столы. Пельмени! Кваша счастлив. На обед тоже пельмени. Пельмени были и на ужин. На следующий день мы должны были играть в Прокопьевске. Мне позвонили: «Что приготовить на обед?» Я заказал все что вспомнил, начиная от рябчиков и заканчивая икрой. И добавил: «А Кваше, пожалуйста, только пельмени». Пельмени сопровождали его всю поездку. В последнюю ночь мы жили на вилле губернатора, вылетали в шесть утра. Нам всем приготовили ранний завтрак. Кваше принесли пельмени. Он подошел ко мне, наклонился и сказал: «Я тебя ненавижу».
— А потом вы работали с ним?
— Конечно работал. И пельмени были вкусные.
