В перерывах между больницами он продолжал на меня давить, и я будто бегала по кругу. Любила... С ним было плохо и больно. А без него хуже и больнее. Мы проросли друг в друга...
Потом появился Коля с его обожанием, нежностью. Появился свет и смысл, я окрылилась. Но все время переживала, как там Витя.
Коле тоже пришлось нелегко, ведь рядом незримо присутствовал Дорохин. Иногда он не выдерживал, говорил: «Ты любишь Виктора, я знаю».
Однажды позвонила соседка и сказала, что Дорохина увезли в больницу. Я помчалась туда, и последние три с половиной месяца Витиной жизни мы провели вместе.
Коля каждый вечер приезжал к нашему дому, мы вместе гуляли с нашей собакой по Патриаршим прудам, и я возвращалась к Вите. Как-то сели поговорить. Вернее, все три часа в основном говорила одна я. Он лишь кивал. А потом произнес: «Я все понимаю...»
Первого июля 2009 года Дорохин умер.
Я позвонила своему сыну и Коле, они тут же примчались и были со мной рядом. Следующие месяцы постоянно говорила о Викторе, настолько нестерпимой была боль. Коля всегда понимал, что Дорохин — главный человек в моей жизни. Он чувствовал, как я мечусь, как страдаю. Анализируя свою жизнь, думаю, что все же не зря мне была дана такая большая любовь.
— Сколько счастливых лет из официальных двадцати пяти вы прожили с Виктором?
— Первые пять...
— Не могу не спросить: как Дорохин относился к вашему сыну?
— До шестого класса Диму воспитывали мои родители, потому что я постоянно моталась по гастролям. Он понимал, что его мама не такая, как другие, поэтому не обижался на частое отсутствие. Когда ребенок начал жить с нами, первое время было непросто — они с Виктором притирались друг к другу. Хотя, конечно, и до этого общались. Но одно дело отношения на расстоянии и другое — два мужчины под одной крышей. У сына начался подростковый возраст со всеми вытекающими, а у Виктора был тяжелый характер. Я тогда часто плакала, разрывалась меж двух огней. Возможно, если бы у Димы была склонность к музыке, это их сблизило бы, поскольку Дорохин — фанатичный музыкант, с головой погруженный в работу. Сын начал брать уроки гитары, но заниматься не хотел. Слушать музыку — да, но играл из-под палки, лишь чтобы доставить нам удовольствие. В один прекрасный день Виктор вошел в Димину комнату, взял из его рук гитару и положил на шкаф: «Больше к инструменту не прикасайся! Ты играешь для нас, а не для себя. Так нельзя относиться к музыке». Жестко... И Димка перестал быть ему интересен.
