На следующий день после похорон генсека Леонида Ильича Брежнева занятия в вузах отменили — в связи с всенародным трауром. Сидим с однокурсником в общаговской комнате и от нечего делать режемся в карты. Вдруг без стука открывается дверь — на пороге женщина-комендант, взирающая на нас с ужасом и укором: «Ка-арты в траур?!»
Комендантша исчезает за дверью, а мы остаемся, трясясь от страха: «Что теперь будет? Точно выпрут из училища, комсомола, а может, и срок дадут!»
Хватаем такси и едем к нашему мастеру Татьяне Кирилловне Коптевой, старейшему педагогу училища. Она наше поведение тоже считает кощунством: «Да как вы могли?!»
Следующая инстанция — режиссер-педагог, курировавший общежития, реакция та же: «Вы что, с ума сошли? Сидите в своих комнатах — и никуда ни шагу!» Сутки ничего не ели — от страха и неизвестности кусок в горло не шел. Наконец нас вызвала Татьяна Кирилловна: «Запомните — вы репетировали «Игроков» Гоголя! Инцидент улажен, можете спокойно учиться дальше».
— Если Саша до дипломного спектакля не добрался, то поставленную на сцене учебного театра «Щуки» шекспировскую «Двенадцатую ночь», где Александр играл сэра Тоби, московские театралы вспоминают до сих пор. Попасть на спектакль было невозможно, подходы к зданию охраняла конная милиция...
Александр: Да, было такое. «Двенадцатую ночь» поставил один из лучших педагогов «Щуки» Владимир Владимирович Иванов. Кроме меня там играли Макс Суханов, Даша Михайлова, Коля Стоцкий. Через год Иванов хотел восстановить спектакль в Театре Вахтангова, репетировали и Макс, и Даша, но не получилось. Ведь что такое студенческий спектакль? Дикое желание студентов вариться в общем творческом котле, репетировать сутками, играть. В театр же они, как правило, приходят, уже обзаведясь семьей — с новыми проблемами, заботами, необходимостью зарабатывать на жизнь. Тем более в советские времена, когда зарплаты у актеров были, как кот наплакал и каждый старался найти приработок: кто-то шел на радио, кто-то фарцевал... Ведь и мы с Максом Сухановым не от хорошей жизни сначала открыли мастерскую по изготовлению декораций, а потом занялись ресторанным бизнесом. Только он в отличие от меня из актерской профессии не уходил.
На протяжении всех лет без сцены, театра чувствовал себя не очень комфортно. А уж когда Максик, мой ближайший друг, стал звездой после выхода фильма «Страна глухих» — тем более. Конечно, я ему завидовал. Рассказывая о моноспектакле «Аккомпаниатор», Саня правильно заметил: у актеров зависть особого сорта. Не люблю в себе эти качества, но самолюбие, тщеславие присутствуют в каждом актере: с одной стороны, стимулируют, с другой — сжигают. Наверное, это плохо, но актера без этого нет. Случается, зависть перерастает в нечто страшное — как это было на Малой Бронной, где сегодня работаю. Все помнят историю с Анатолием Эфросом, против которого ополчилась большая часть труппы и в конце концов выжила из театра.
