У Серова было красивое лазерное шоу. Как-то он попросил меня посчитать, сколько выпущено фейерверков. Честно ему сказала, что, мол, штуки четыре из десяти не сработали. Он устроил разнос пиротехникам. Потом еще была просьба: «Встань рядом со звукооператором, послушай, как звучит звук». Оказалось, ему нужна моя помощь, и я была рада этому. Приходила и докладывала: «По-моему, правая колонка не работала». Он тут же взрывался, платил же за все из своего кармана. Меня, естественно, невзлюбили. Но откуда было знать про законы шоу-бизнеса? У нас в спорте все четко, а тут интриги, подковерные игры.
Саша постепенно вовлекал меня в свою работу. В его квартире стояло три телефона, каждый со своим номером. Я как его секретарь отвечала на звонки, старательно записывала информацию в тетрадку. Сколько раз ошибалась! Например он очень ждал разговора с одним важным человеком, а я, не зная об этом, тому отказала: извините, мол, Александр Николаевич в студии.
Этому «искусству» — с кем соединять, а кому вежливо отказать, училась долго. И получается, что в итоге на мне все и замкнулось: стала не только его гражданской женой, но и личным секретарем, директором, визажистом и костюмером. И прическу Серову делала, и грим накладывала, и пуговицы к костюму пришивала. Костюмершу он тут же уволил, зачем она нужна? Приходила по-прежнему Лариса, домработница, что-то готовила, сама я не всегда успевала. Но к ее несчастью, я оказалась очень хорошим кулинаром. И в Ларисе нужда отпала.
Я не жалуюсь, мне было очень интересно этим заниматься. Но как человек спорта знала одну прописную истину: незаменимых людей нет. Не сделал элемент — его сделает следующий, более ловкий, молодой. Не справляешься — сходи с дистанции...
В гражданском браке мы прожили три года. Разговоров о свадьбе не заводили, да и некогда было: постоянная суета, гастроли, концерты. Мы и так не расставались. Конечно, бывало ссорились.
Постепенно усваивала его правила жизни. Правило номер один: холодильник всегда должен быть забит! Я моталась то на Дорогомиловский рынок, то в «Седьмой континент» на Смоленке. Водителя обычно он мне не давал. И на такси, груженная сумками, чуть ли не таща их в зубах, мчалась домой готовить ужин для Саши и его команды, которая постоянно обитала в нашем доме — музыканты, звукооператоры. Первое, второе, третье... Приходит, открывает холодильник, полный под завязку, и обиженно говорит: «Опять есть нечего! А где сыр российский? Ты плохая! Почему я так должен жить?» И все — на лице трагическая гримаса.
В такие моменты его не понимала. А как живут моя мама, сестра, что они едят? Я иногда им помогала, он, кстати, знал об этом. Возьму из сейфа долларов сто-двести и маме везу. Это 1991 год, в магазинах шаром покати, с хлебом перебои. А в нашем холодильнике — осетрина, черная икра, котлеты, борщ. Обижалась на Сашу. Все чаще он становился мрачным, а я старалась под него подладиться.
