И бабушка, и отец, и мама родились в мае. Есть такая поговорка: «Родился в мае — всю жизнь маяться». К сожалению, в случае с моими родственниками она себя оправдала.
Письма от деда — Спартака Васильевича Мишулина к бабушке — Александре Федоровне Сорокиной хранились у нас дома на антресолях. Нашли их, когда мы с женой Наталией и сыном Мишей переезжали в новую квартиру. Ненужные вещи и всякое старье, естественно, выбрасывали. «Надо оставить, — сказала жена, взяв в руки письма. — Даже если бы твой дед не был знаменитостью, такое выбрасывать нельзя — это память семьи».
Но к тому времени сохранилась уже лишь часть переписки. Затерялись и фотоальбомы с кучей снимков, где бабушка и дед совсем молодые. Столько фотографий! И писем была огромная стопка. Куда все это делось?
Спартак и Шура то ссорились, то мирились, в конце концов разбежавшись окончательно. Так уж вышло. В двадцать и даже тридцать лет не очень-то задумываешься о том, какого ты роду-племени, кем были предки, какие тайны хранит прошлое. Но чем старше становишься, тем больше хочется знать о своих корнях.
Впрочем, о том, что народный артист мой родной дедушка, я знал с самого детства. Лет в пять мама Людмила Николаевна повела меня в наш тверской ТЮЗ. Там столичные артисты играли спектакль «Малыш и Карлсон, который живет на крыше» с Мишулиным в главной роли. После спектакля он вышел в фойе в костюме и гриме героя. Его окружили дети, обнимали, дергали за пропеллер и за нос, смеялись. Улыбался и Карлсон. А я приблизиться не решался, стоял в сторонке и наблюдал, хотя дернуть за нос тоже хотелось.
Вдруг мама протянула мне сложенный вчетверо листок бумаги и произнесла, показывая на артиста:
— Это твой дедушка Спартак Мишулин! Отнеси ему записку.
— Кому? — не сразу понял я. — Карлсону?
