Он был уже очень плох и довольно редко вел занятия. Однажды пришел, посмотрел, как мы делаем этюды на изображение животных и возмутился:
— Чем вы тут занимаетесь?! — считал, что надо сразу брать какой-то отрывок и играть по-настоящему. Спросил:
— Каюров, ты кого сейчас изображал?
— Обезьяну, Борис Андреевич.
— Ну покажи, как она ловит муху.
Я стал носиться по аудитории, прыгать.
— Неправильно, — вздохнул Бабочкин.
И показал, как это надо делать, не вставая с места и не меняя позы. Несколько раз поводил глазами за воображаемой мухой, а потом поднял правую руку, «поймал» надоедливое насекомое и неторопливо положил в рот. Он был гениальным артистом.
Летом 1975 года Борис Андреевич умер. Нашим мастером назначили Баталова. Мы смотрели на него как на какое-то божество. Алексей Владимирович — замечательный педагог, настоящий интеллектуал и очень красивый и обаятельный человек. Занятия он вел за специальным столиком, на котором раскладывал пепельницу, трубочку и голландский табачок.
Мастер ставил с нами интересный материал. Именно с подачи Баталова я впервые надел подрясник. Мы репетировали отрывок из «Братьев Карамазовых», я играл Алешу, и костюмеры нашли настоящее облачение. Костюм меняет любого актера, а я тогда пережил незабываемые ощущения. Меня тянуло в храм.
Недалеко от ВГИКа — у станции метро «ВДНХ» — располагается храм Тихвинской иконы Божией Матери, и я заходил туда время от времени. А в институте заставляли бороться с религией: участвовать на Пасху в заградительном кордоне в Троице-Сергиевой лавре. В советское время народу не давали толком отметить главный христианский праздник, пойти на крестный ход. Многие ребята не видели в этом комсомольском поручении ничего постыдного, а я не мог согласиться на такую подлость. Отказаться стоило большого труда.
Сниматься начал очень рано — со второго курса. Дебютировал в фильме Владимира Рогового «Несовершеннолетние». Я играл главаря молодежной банды по кличке Гоголь — жестокого и циничного. Утверждали меня со скрипом. По своим данным я совсем не подходил под характеристику героя, данную Эдуардом Тополем*. Он писал сценарий по воспоминаниям своей дворовой юности и срисовал Гоголя с конкретного человека — туповатого, гориллоподобного. Режиссер хотел снимать в этой роли совсем другого актера. Меня на пробы пригласили только для проформы — вместе с другими студентами. Неожиданно вмешался Сергей Герасимов, совсем как Пырьев в истории с папиным утверждением на роль Ленина. Увидел мою пробу на худсовете Киностудии имени Горького и спросил Рогового:
