— Евгений Яковлевич, положение серьезное. Нужна срочная госпитализация в отделение интенсивной терапии!
— Не поеду я ни в какую больницу! Впереди выходные, из врачей — только дежурные! И что я буду там валяться?
Так и пришлось начать лечение дома. К понедельнику Жене стало легче, но Игорь Эмильевич все-таки убедил его лечь в госпиталь ветеранов войн, где сам тогда консультировал.
В течение следующих четырнадцати лет доктор не раз вытаскивал Женю буквально с того света. Приезжал по первому звонку даже среди ночи, с каждого зарубежного семинара привозил новые препараты, применял самые передовые методики. Муж доверял ему бесконечно, и порой Степаняну приходилось брать на себя роль психотерапевта.
Тридцать первого декабря 1999 года Женя решил, что умирает: лег в постель и на все мои просьбы пообедать (а наготовлено к праздничному столу было немало) отвечал: «Оставь меня в покое. Ничего не хочу». Не скажу, что сильно в тот раз волновалась: двумя днями раньше Игорь Эмильевич осматривал Женю и никаких признаков ухудшения не нашел. Заглянув в очередной раз в комнату Жени, услышала, как он по телефону просит Степаняна немедленно приехать. Через час тот уже был у нас. Женя встретил его словами:
— Я знаю, это конец...
Проведя тщательный осмотр с прослушиванием, простукиванием, измерением пульса и давления, доктор пожал плечами:
— С чего вы взяли, что это конец? Вовсе нет!
Весник сразу приободрился:
— Правда? Вы уверены?
— Совершенно точно — никаких признаков.
Женя тут же встал с кровати и, натягивая халат, прокричал в сторону кухни:
— Нонна, ты где? Собери на стол!
Актеры — народ эмоциональный, склонный верить в приметы, гадания. И я, и Игорь Эмильевич слышали от Жени историю его встречи с цыганкой и, конечно, должны были сразу догадаться: «наступление близкой кончины» связано с ее предсказанием. Дело было в Австрии летом 1945 года. Цыганка напророчила двадцатидвухлетнему старшему лейтенанту, что он станет знаменитым, четыре раза будет женат и уйдет в мир иной на семьдесят восьмом году жизни. Поскольку первые предсказания сбылись, а семьдесят семь исполнялось через две недели, Женя и решил, что все, пора. Слава богу, вопреки пророчеству он прожил еще девять лет.
