Катя меня очень поддерживает. Мы с ней друзья, у нас теплые, очень близкие отношения, как и с моей мамой, — ничего друг от друга не скрываем.
Дочь сначала училась в РГГУ на журналистике, но через два года поняла, что это не ее, и перевелась в Центр изучения религий РГГУ. Причем так как она перевелась на третий курс, на единственное свободное бюджетное место, помимо сессий ей пришлось сдавать еще двадцать пять экзаменов за предыдущие два года.
Вообще она у меня умница. Окончила РГГУ по специальности религиовед. У нее был диплом с отличием с рекомендацией в аспирантуру. И, в общем, ничто не предвещало резких поворотов. Но однажды дочь сказала, что хочет быть режиссером. Я ответила: «Хочешь — будь!» Катя решила поступать на Высшие курсы сценаристов и режиссеров, и ей, как выяснилось, повезло: там только раз в два года бывает набор и он уже практически заканчивался. Поступила на курс Павла Лунгина.
Спустя несколько месяцев Катя сказала, что ей не очень подходит этот мастер и она хочет перевестись на курс к Владимиру Хотиненко. Это был, по-моему, единственный случай за всю историю, чтобы студент переводился от одного мастера к другому. Но ей удалось убедить директора. Пока она работает на каких-то мелких проектах и ей все нравится. У нее очень много хороших работ, хотя Катя сама себя всегда очень критикует, зато мастера ее хвалят. Все-таки гены никуда не денешь, как с ними ни борись.
— А когда Катя начала учиться на режиссера, у нее спрашивали об отце?
— К счастью нет. Может быть, никто из ее однокашников и слыхом не слыхивал о нем в силу возраста. Может, не ассоциировали, хотя фамилия очень редкая. После всего, что произошло, Катя сказала: «Мама, у меня есть острое желание поменять фамилию». Вы представляете, во что Игорь превратил нашу жизнь?
— Татьяна, а почему вы не поменяли фамилию после развода?
— Ну, во-первых, слишком много сложностей с документами. А главное, когда мы разошлись, я уже была известным дизайнером — Татьяной Шавлак, публиковалась под этой фамилией, в выставках участвовала.
