Оба знали, что это не радикулит, а последняя стадия рака легких, но когда дед сказал:
— Ерунда, пройдет, — Бернес посмотрел на него с благодарностью:
— Ты прав, надо держаться.
«Прошло две или три недели, — вспоминал отец, — и приехав в очередной раз в «кремлевку», я столкнулся в коридоре с одним из близких друзей Марка Наумовича. Вместо ответа на приветствие тот сказал: «Идите скорее к отцу». До палаты я добрался на ватных ногах, боясь того, что увижу за дверью. Но отец, как обычно, работал над сценарием. Дописав предложение, поднял на меня глаза: «Марк умер». И после короткой паузы: «Тут мысль пришла... Если Дмитрий Донской все-таки лесной человек, то Олег Рязанский, скажем так, аристократ. Олег Стриженов, наверное, хорошо его сыграл бы...» В очередной раз отец поразил своим самообладанием».
Дед так яростно боролся, что болезнь отступила. Врачи разводили руками: «Подобный случай — один на тысячу...» В начале августа его выписали из больницы, двадцать седьмого он принимал участие в праздновании пятидесятилетнего юбилея советского кино. Торжество проходило в «Лужниках». Когда улыбающийся Столяров появился в президиуме, все разом загомонили:
— Сережа! А мы думали...
Пожимая руки и кивая в знак приветствия, дед отвечал:
— Все в порядке! Все прекрасно!
Но это было не выздоровление, а всего лишь ремиссия. В конце сентября Сергей Дмитриевич снова оказался в Кремлевской больнице. Опять начались облучение, химиотерапия, переносить которые было все тяжелее. И все равно дед продолжал работать над сценарием. А вечером шел в отдаленный уголок больничной территории, где в маленьком овражке, скрытом от глаз деревьями и кустами, встречался с Твардовским и Гамзатовым. Они разжигали небольшой костерок, разговаривали. Когда выходили из овражка, рабочие, косившие траву, откладывали косы и низко кланялись.
Сценарий «Дмитрия Донского» так и остался недописанным, и картина не состоялась, а фильм «Когда расходится туман» по сценарию Сергея Дмитриевича снял другой режиссер.
Дед, предчувствуя смерть, говорил: «Похороните меня на Новодевичьем, там хорошая компания, там Петька Алейников». Но на самом знаменитом кладбище хоронили только народных артистов СССР. Сергей Столяров получил звание народного за неделю до смерти, но не СССР, а РСФСР. Отец пошел по инстанциям и всюду слышал: «Мы уважаем Сергея Дмитриевича, но порядок есть порядок». Разрешение все-таки дали — документ с печатями был доставлен, когда гроб уже выносили из Театра киноактера. Семья «милостью властей» не воспользовалась — траурная процессия поехала на Ваганьково...
