Для него честь и совесть были не просто красивыми словами — и в жизни, и в работе. Незадолго до смерти отец снялся в пятисерийном художественном фильме «Отряд специального назначения». Сыграл знаменитого Дмитрия Медведева — писателя, партизана, полковника. Утверждали его на самом высоком уровне. Я был рад за отца. Как-то сказал:
— Здорово, что у тебя такая роль.
— А ты хоть понимаешь, что это были за люди? — неожиданно спросил он. — Чекисты, энкавэдэшники? Чуть не погубили одного твоего деда и едва не отправили в лагерь второго.
Я растерялся. У медали было две стороны. С одной стороны — безусловный героизм, борьба в тылу врага, ежедневная готовность вступить в бой, руководство огромным партизанским подразделением. С другой — малиновые петлицы чекиста, довоенная работа в ОГПУ, красный террор, тройки, ОСО, расстрелы...
О своих дедах знаю немного. Мамин отец Федор Орлов был журналистом. В 1941 году ушел на войну добровольцем. По возрасту уже не подлежал призыву — ему исполнилось тридцать восемь. На фронте попал в плен, был отправлен в концлагерь в Европе. Ему удалось бежать. Дед примкнул к французскому Сопротивлению, воевал в партизанском отряде. Войну закончил в Италии. Советских граждан репатриировали. Они приплыли на корабле в Одессу, их встретили цветами и овациями и отправили уже в советский лагерь. Сначала дед сидел на Севере, потом в Казахстане. Вернулся домой только после смерти Сталина.
Второй мой дед, геолог Сергей Гребенщиков, тоже воевал. Домой вернулся в 1942 году по ранению — запястье правой руки перебило пулеметной очередью. Особисты подозревали его в самостреле, таскали на допросы, грозили судом, но ему повезло. На автомате деда нашли скол от пули, отлетевшей от приклада и попавшей в руку. Это доказывало, что ранение было настоящим. Позже он даже был представлен к медали за отвагу. А мог сгинуть в лагере...
Фильм о партизанах снимали долго. Как-то я стал свидетелем телефонного разговора отца с одним из руководителей Свердловской киностудии. В сценарии был эпизод, в котором Медведев расстреливал предателя, но отец категорически отказался стрелять в человека на общем плане. Случился скандал. На строптивого актера пытались надавить, он не сдавался. В результате режиссеру пришлось пойти на хитрость. Расстрел разделили на два кадра. В одном Медведев целился в предателя, в другом тот падал замертво. Отец отстоял свои принципы...
Он не был диссидентом, конечно, в обычном понимании этого слова, я вообще редко слышал от него разговоры о политике, о власти. Но по каким-то суждениям, случайным комментариям можно было понять его отношение к трагической истории страны. Как-то, мне было лет восемь наверное, рассказывая о Свердловске, папа упомянул дом Ипатьева: «И там расстреляли и царя, и всю его семью, и маленьких девочек тоже...» Он так и сказал: «маленьких девочек»... Про царя мне было понятно. В моем детском сознании царь стоял в одном ряду с Гитлером и ханом Батыем. Но эти «маленькие девочки», расстрелянные благородными героями в кожанках и буденовках с иллюстраций в моих детских книжках, в голове не укладывались...
Популярность пришла к нему достаточно поздно, уже после сорока. Отца заметили, когда сыграл в спектакле «Первый вариант «Вассы Железновой». Он и до этого был одним из ведущих актеров театра, но не мог полноценно реализоваться, пока не пришел режиссер Анатолий Васильев и не появился подходящий материал. Помню, родители приехали забрать меня с дачи — детский сад летом выезжал за город. Я удивился: у отца — усы! Так непривычно! А он их отпустил как раз для роли в «Вассе Железновой».