Вообще я, конечно, не особенно разбирался в тонкостях того, хорошо или плохо играют знакомые дяди и тети, одетые в стилизованные исторические костюмы. Они не были для меня идолами. В антракте я видел их в курилке возле сцены или в буфете. Только Шакуров стоял для меня маленького особняком: даже выходя со сцены, он мог взглянуть так, что ты готов был поверить — это и есть Сирано де Бержерак...
Отца на театральной сцене видел не так много и его мастерство не мог оценить по той же причине и в силу возраста. Когда уже позже, лет в четырнадцать-пятнадцать, смотрел спектакль «Серсо» с его участием, чувствовал, что это круто, но не понимал так, как сейчас, будучи профессиональным актером.
Отец был для меня человеком дома, а не театра. И вообще он был в первую очередь Юрой Гребенщиковым, а потом уже актером. Не любил находиться в центре внимания, предпочитал держаться «на обочине», если можно так сказать. В доме у нас бывал очень узкий круг друзей: мамина однокурсница актриса Алина Покровская с мужем Германом Юшко, Игорь Попов, которого я уже упоминал, с женой Ольгой, иногда Альберт Филозов, Валерий Баринов. Но это были такие, знаете, не актерские посиделки. Никто не читал стихов, романсов не пел, домашних спектаклей не устраивал. Никакой богемности не было.
Родители выросли в достаточно простых семьях и были детьми войны. Мама — москвичка. Всегда хотела стать актрисой и окончила Щепкинское училище. Папа был из Свердловска, в юности ходил в театральную студию, где кроме него занимались Леонид Неведомский и Альберт Филозов... Наверное, не рискнул бы отправиться в Москву поступать в театральный вуз, если бы в город не приехала выездная приемная комиссия Школы-студии МХАТ. В те времена театральные педагоги ездили по всей стране в поисках талантливых ребят. В Свердловске они отобрали моего отца и Альберта Филозова. У них тогда, в 1955-м, собрался необыкновенный курс: Татьяна Лаврова, Алла Покровская, Геннадий Фролов, Анатолий Ромашин, Владимир Кашпур, Александр Лазарев, Евгений Лазарев, Наталья Журавлева, Вячеслав Невинный... Такого скопления звезд, по-моему, больше не было за всю историю Школы-студии МХАТ.
Отец был довольно немногословным, но кое-что рассказывал о себе. Когда началась война, ему было четыре года, он ходил в детский сад. Продукты выдавали по карточкам, дети недоедали. На обед получали непонятную похлебку и всего по одному кусочку хлеба. Малыши на них плевали, чтобы не съели голодные товарищи. Эту историю я вспомнил много лет спустя, когда встретился на съемках с актером Юрием Сазоновым, моим ровесником. Он с Урала, как и мой отец, только из Челябинска. В перерыве разговорились, стали вспоминать детство, и Юра рассказал, как в садике плевал в стакан с компотом, чтобы его не выпили мальчишки. Я спросил: «А знаешь, откуда это пошло? Военная уральская привычка...» И рассказал папину историю про кусочек хлеба...
Отец сразу ухватывал суть человека и давал очень емкие и образные характеристики — не специально, к слову. Не любил сплетничать, обсуждать кого-то за глаза. У меня был приятель в девятом классе. Однажды он зашел к нам домой, но меня не застал. Когда я вернулся, отец сказал: «Приходил какой-то парень с маленьким лицом». Меня это немного покоробило. Чем он ему не угодил? Прошло какое-то время, отца уже не было в живых, и я убедился в точности его оценки. Друг оказался во всех смыслах маленьким, мелким. Человеком с маленькой честью. Мой отец был прав.
