— Мы же вроде хотели только цыпленка табака?
А нам говорят:
— Ну нельзя же так, сначала поесть надо!
В Москве Джигарханяну появляться вообще нигде нельзя. Даже когда он за рулем сидит в пальто и шапке, все равно узнают, начинают заглядывать в окна салона. Обычно если мы едем в магазин за продуктами, он остается в машине или сидит в соседнем кафе с чашкой любимого капучино и ждет меня.
Однажды я сильно простудилась. Температура никак не снижалась, сил не было совсем, и — что делать — пришлось Армену Борисовичу идти в ближайший супермаркет. Там его окружили и стали помогать выбирать продукты, потом проводили к машине. Он вернулся домой часа через полтора с большими пакетами, принес много нужного в хозяйстве, тяжелого. Но я всегда вообще-то стараюсь его оградить от любых бытовых проблем.
Единственное, в чем у нас с Арменом Борисовичем бывают разногласия, это из-за его отношения к собственному здоровью. Не любит он лечиться. Если вдруг мне приходится перестраховываться со «скорой», что тут начинается! Он ругается и кричит: «Кто эти люди? Что они делают в моем доме?!» И сразу заявляет, что отказывается от госпитализации.
— Тогда вы должны подписать вот эту бумагу, — говорят ему.
— С удовольствием! — ставит охотно везде свои автографы. — Я завтра сам поеду к своему академику, проконсультируюсь.
Он, кстати, водит очень хорошо и говорит, что за рулем отдыхает и наслаждается. При каждой его выписке из стационара слышу рекомендации врачей: «Пусть обязательно идет на работу. Ему категорически нельзя находиться дома». Джигарханян по сути своей, конечно, никакой не пенсионер. Он актер и абсолютно единоличный художественный руководитель театра. Обычно если ему нужно побыть дома сколько-то дней, из-за простуды например, не выдерживает и говорит: «Ты отвези меня в театр. Я тихонько там посижу». Театр — это совершенно без пафоса — его жизнь.
