Однажды бабушка попала в больницу и стало ясно, что обходиться без посторонней помощи ей уже трудно. Стали искать варианты. В результате ее «двушку» и «двушку» на улице Новаторов удалось обменять на большую квартиру в новом семнадцатиэтажном доме на Смоленском бульваре. Там было три комнаты и большой холл с окном. В нем Олег устроил себе кабинет. Проект разработал и осуществил его друг художник «Современника» — придумал передвижную стену-стеллаж, которая открывалась как дверь на роликах. В кабинете были полки с книгами, секретер, за которым работал Олег, проигрыватель, на котором он слушал пластинки. Сбылась его давняя мечта о личном пространстве.
По большому счету Олег не был рукастым, но в квартире на Смоленском соорудил полочку на кухне и светильник над мойкой. То есть руки-то были, просто голова большую часть времени была занята совсем не бытовыми проблемами.
Мы общались далеко не каждый день, но наша родственная и духовная связь не прерывалась. Что бы ни говорили о тяжелом характере Олега, родных это не касалось — только работы. У меня до сих пор хранится стихотворное поздравление, написанное дядей к моему тринадцатилетию. Там есть такие строки:
Вставай — смеясь Ложись — грустя
Жить торопись не зря!
Жизнь Танька — это не пустяк!
Да здравствует Она и Ты — Уря-я!!
Стихи шутливые, а на открытке нарисована страшная морда — смехача из фильма «Не может быть!». Гайдай уже тогда задумал эту картину с Далем в роли колоритного персонажа — актера Барыгина-Амурского.
Маме моей как-то написал: «Будь счастлива и прости своего брата, такого труднодоступного кретина!» Олег всегда поздравлял нас с праздниками и днями рождения, делал подарки. У мамы хранится браслетик с янтарем — простой, но изящный. У меня — подсвечник в виде оленя, символизировавшего Олежку.
В 1980 году от Бюро пропаганды советского киноискусства дядя был на БАМе. Вернулся в ярости: «Нам тут впаривают про комсомольскую стройку, а там одни уголовники! Выступать перед такой аудиторией просто издевательство!» Кто-то из поклонников подарил ему кабошон раухтопаза, и он преподнес его мне на двадцатилетие: «Сделай себе что-нибудь. Потом покажешь». Я отдала камешек ювелиру, и тот смастерил перстень. Принесла Олегу:
— Посмотри, что получилось.
— Одобряю, — сказал он в своей обычной манере.
Иногда казалось, что я в каком-то смысле заменяла ему дочь. У Даля ведь не было детей. Трудно сказать, жалел он об этом или нет: Олег никогда не высказывался на эту тему. Хотя некоторые «знатоки» утверждают, что они с Лизой якобы собирались взять приемного ребенка. Я не слышала ничего подобного. Бабушка говорила: «Да зачем им ребенок? Они с Лизой все время несутся куда-то...»
Наверное, Олег был бы хорошим отцом. Он любил детей и умел с ними общаться. Когда вышел фильм «Расписание на послезавтра», в котором Даль сыграл директора школы, на премьеру в Москву приехали минские школьники, принимавшие участие в съемках. Среди них была Ирина Метлицкая. Пока зрители заполняли зал, ребята разговаривали в фойе с Олегом. Каждый рассказывал, что происходило после съемок в его жизни, и он слушал очень внимательно. Я видела, что ему интересно. Потом радостно раздавал ребятам автографы, хотя в принципе терпеть этого не мог...
