Дедушка и бабушка родились и выросли в Воронежской губернии, в Москву приехали в двадцатых — учиться. Павла Петровна окончила педагогический техникум, Иван Зиновьевич — Московский институт инженеров транспорта. Фамилия его при рождении была Жерко. После окончания МИИТа дед тридцать с лишним лет проработал на Люблинском литейно-механическом заводе. Всю жизнь он любил музыку, сам научился играть на мандолине, хорошо пел, в молодости занимался в театральной студии и пописывал статейки в газету «Гудок». Наверное, отдавая дань семейному преданию, печатал их под фамилией Даль. Когда в стране началась всеобщая паспортизация, Иван Зиновьевич воспользовался моментом, чтобы узаконить литературный псевдоним — вписал его в паспорт. Тогда было легко сменить имя и фамилию, так поступали многие. Дед сделался Далем, а его брат — Дальским.
Олег интересовался историей семьи. Еще в школе многие находили у него внешнее сходство с Владимиром Далем, учитель словесности даже подарил ему портрет писателя в преклонном возрасте со словами: «Так ты будешь выглядеть в старости». Олегу нравилось, когда его «подозревали» в таких корнях. Он любил поинтриговать коллег и поклонников и на вопросы отвечал обтекаемо, допуская любой вывод...
В 1933-м у Ивана и Павлы родилась дочь Ираида, моя мама. Дед мечтал о сыне и даже заранее придумал имя — Олег. Мальчик родился не скоро — двадцать пятого мая 1941 года, а меньше чем через месяц началась война. Бабушка с детьми отправилась в эвакуацию в Воронежскую область. На вокзале творилось что-то страшное. Моя мама рассказывала, как в панике бежали к поезду, боялись, что не сядут: «В одной руке у меня был портфель, в другой — узелок с вещами. Мама прижимала к себе брата, завернутого в одеяло, и тащила чемодан. Олег надрывался от крика, но у нас не было возможности остановиться. Наконец кое-как втиснулись в вагон, нашли место, чтобы перепеленать ребенка, и только тут заметили, что все это время несли его вниз головой!»
Дед с заводом уехал в Куйбышев. Как только устроился, перевез к себе семью. В 1945-м все вернулись домой. В трех комнатах умещалось пятеро взрослых и четверо детей. А на праздники еще целыми семьями приезжали друзья и родственники. Павла Петровна с сестрой устраивали детские концерты. В комнате, где все собирались, были двухстворчатые двери, заменявшие занавес. Мама рассказывала, как однажды во время такого концерта створки эффектно распахнулись и в проеме появился маленький Олег в шляпе и немыслимой накидке. Он объявил: «Закончительная сцена из оперы Чайковского, — и пропев «Позор!.. Тоска!.. О, жалкий жребий мой!» — убежал. Публика была в восторге.
Актерские способности у дяди проявились рано, все время что-то изображал. В школе у него была кличка Артист. Однажды сорвал урок, посвященный развитию народного хозяйства, выступив с предложением завести в школе корову: «Вы только представьте, как было бы здорово! Она давала бы нам молоко, мы бы пасли ее на лужайке, доили по очереди. А жила бы корова в учительской!» Все так смеялись, что его даже не стали наказывать.
