— Ты разве не знаешь, что эта коммунистка уже и до Художественного фонда добралась? Отец слабый человек, а она действует от его имени. Так что я хочу взять твою фамилию и твое отчество.
И я ей рассказал, как в Худфонде меня остановила некая дама со следами былой красоты на лице.
— Папа хочет с вами встретиться.
— Простите, ваш папа?
— Да нет, ваш папа! Сергей Николаевич себя неважно чувствует, и через меня вам просили передать...
— Мадам, — я стал закипать. — Какая такая папа?! Передайте этой папе, что я навещу ее столько раз, сколько эта папа приходила ко мне в больницу!
Прошло еще какое-то время. Я опять столкнулся с той же мадам в коридоре.
— Юра, навестите папу, он вас ждет.
— Вы меня, наверное, с кем-то путаете.
— Вы Юрий Сергеевич Филиппов, сын Сергея Филиппова?
— Ошибаетесь, — сказал я и торжественно вынул новенький советский паспорт. — Видите? Юрий Иванович Горинович!
Она с ужасом посмотрела на меня:
— Как же вы могли?
То, что я поменял фамилию, стало для отца страшным ударом. Но я не мог простить ему, что он не оградил меня от ядовитых укусов своей сожительницы. Ну не помогаешь — так не мешай нам с мамой жить!
Я всегда был свободным человеком. Однажды меня стали насильно тащить в ряды членов КПСС. Вызвали к большому партийному начальнику, но я ему честно признался:
— Мне нельзя в партию, люблю застолья, женщин, что ни неделя — новая дама, ничего не могу с собой поделать.
Тот посмотрел мрачно и сказал:
— Будем бороться вместе, товарищ! Мы вам поможем!
Мой ответ был слишком смелым для того времени:
— Спасибо, я сам справляюсь.
Пару раз удалось отшутиться. Но вскоре заметил, что меня стали затирать на работе. Я занимался оформлением музея Пушкина, поэтому был уверен, что и в Царскосельском лицее тоже буду работать. Но из-за того, что не был членом партии, заказ отдали другому. Я возмутился: «Но ведь Пушкин тоже никогда не был членом партии!» Это стало последней каплей, я решил уехать.
