Уступками, компромиссами и попытками приблизить реалии к своим идеальным представлениям. Пример будущего замужества Куралесиной, ставшей вследствие этого Устиновой, дает мне основание думать, что я права: выйти замуж ей (жениться — ему) не по любви и стать счастливыми, и полюбить друг друга по собственному желанию. Именно так все оно и было, но об этом позже...
Я спросила:
—Таня, столкнувшись с реальностью, вы впадаете в депрессию, разочаровываетесь? Вы наступаете на те же грабли или вы человек обучаемый?
—Наступаю, Кира, но каждый следующий удар по лбу уже менее сильный!
Господи, как это похоже на мой опыт! И опыт других, так похожих на нас...
И вот мы дошли до института — до Физтеха, абсолютно мужского заведения, в котором девушки, как кажется непосвященным, должны купаться в мужском внимании. Не купалась Таня в их внимании. По многим причинам: из стопроцентной отличницы в школе превратилась она в посредственную студентку. Парни на их курсе собрались особые, чувства благородного сострадания к учебным проблемам девушки не испытывали, как и желания помочь, были заняты собой и их раздражало то, что она плохо соображает. Кроме того, каких-то мужских эмоций, которые могли бы «смикшировать» бестолковость студентки Куралесиной, не возникало: в нее по-прежнему никто не влюблялся.
Зато ее безупречный английский раздражал кое-кого из мальчиков курса, заставлял завидовать ей и делать гадости.
Вот так она впервые столкнулась с мужским шовинизмом и отсутствием благородной, так ожидаемой нами, женщинами, мужской снисходительности. Но, может быть, именно тот грустный опыт помог Тане потом увидеть и оценить это в смешном худеньком мальчике с металлическим зубом, который ярко светился в широкой, открытой, бесхитростной улыбке...
Несмотря на печальный опыт юности, Устинова честно говорит, что до сих пор ей интереснее и приятнее общаться с мужчинами. Потому что печальный опыт женской дружбы, когда в одночасье те, кто казались ей подругами, вдруг оставили ее, забыть не может.
А дело было так...
Когда человек вдруг становится известным, круг общения у него меняется. Иногда — частично, иногда — полностью. Не знаю уж, как много друзей, знакомых ушли из жизни Устиновой тогда, не ведаю и сколько новых их заменили, но среди «новых» появилось несколько «медийных» лиц женского рода, которые приняли ее как свою. Во всяком случае, ей так казалось. Когда ты в одночасье превращаешься в «медийную», наступает опасная эйфория: кажется, что тебя уже все знают, любят и хотят с тобой дружить. Видимо, у искренней, неискушенной Устиновой случилась именно такая аберрация восприятия окружающего ее женско-человеческого мира: она знакомство приняла за дружбу. И в одном из своих первых интервью на вопрос о том, кто ее подруги, с гордостью назвала несколько известных фамилий.
Те «медийные» дамы, видимо, сочли, что пока она им в полной мере не соответствует, и попросили навсегда забыть их имена.
Устинова не могла понять, что так смутило-возмутило подруг, рыдала несколько дней и спрашивала маму, как маленькая: «Скажи, за что они со мной так?»
Я не знаю, чем успокоила (и успокоила ли) ее мама, но с тех пор Татьяна предпочитает общаться с мужчинами, а по-настоящему верит только своей единственной родной сестре Инне.
Да, ради справедливости должна признать, что одна из тех, чье имя она назвала в злополучном интервью, через несколько лет попросила у нее прощения.
