— Тут у нас женщина родила третью девочку, а мечтала о мальчике, может, махнетесь? Смотрите, какая хорошенькая!
— А разве можно детьми меняться? — растерялась я. — Нет, без мужа такое важное решение принять не могу.
Вскоре маму малышки перевели в нашу палату — ну просто красавица! А если дочка в нее? Крамольная мысль будоражила мозг. К вечеру под окнами роддома стали собираться счастливые папаши. Выглядываю: там и мой Гаврила Данилович с букетом цветов, а с ним полтеатра. Палата была на первом этаже, я попросила мужа встать на приступочку и шепнула ему на ухо:
— Нам с одной женщиной предлагают поменяться детьми: у нее родилась третья девочка, у нас — третий мальчик... Что скажешь?
— Глупостей не выдумывай! — возмутился Гаврила Данилович.
Вот так в мае 1953 года в нашей семье появился Саша. Могла ли я предположить, что именно он, нежеланный ребенок, прославит на всю страну фамилию Абдуловых? Не знаю, откуда эта безумная мысль тогда в моей голове взялась — поменять родного ребенка? Не иначе как тяжелые роды сказались.
Очень жалею, что у нас с Сашей разные фамилии. С Гаврилой Даниловичем мы прожили тридцать шесть лет, но так и не удосужились дойти до ЗАГСа, хотя он неоднократно предлагал. «Зачем? — говорила я. — Живем семьей, любим друг друга, и дети есть. Чего нам добавит пустая формальность?»
Гаврилу Даниловича я действительно сильно любила. Мы встретились во время войны в трудный для меня период, когда осталась одна с ребенком...
После десятого класса я устроилась секретарем на Уводьстрой в постройком № 5.
Строили плотину. Поскольку любой такой объект имел оборонное значение, там работали военные. Мой первый муж — Василий Крайнов — был одним из них.
Все между нами случилось быстро: ухаживания, предложение руки и сердца, свадьба. Когда расписались, Вася оканчивал военное училище. А я уже была беременна.
Схватки начались на неделю раньше. Мы жили в пяти километрах от Иваново в деревне Конохово, в доме моих дедушки и бабушки по отцовской линии. Мама побежала по деревне искать медсестру. Но они опоздали, роды пришлось принимать папе.
Он не растерялся, взял ножницы, помыл с мылом и перерезал пуповину. Медсестра его даже похвалила: «Вы все сделали правильно». Робертом сына назвал Василий. Тогда в моде были заграничные имена: Альберт, Альфред, Роберт... Я не возражала, но всю жизнь звала сына Робиком.
По окончании училища муж получил назначение во Львов, где мы провели год, пока не началась война. Двадцать второго июня проснулись в четыре утра под страшный грохот. Фашистские самолеты бомбили город. Семьи военных собрали во дворе, разрешили взять с собой лишь по одному чемодану. Два дня мы просидели в подвале без еды. Выйти было невозможно, кругом рвались снаряды. Потом подъехал грузовик, и нас повезли на вокзал. А там народу — море, штурмуют поезд. Я каким-то чудом влезла в вагон, муж передал мне рыдающего Робика в окно.
