Да еще водку?! Она с полбокала вина пьянела так, как другие с бутылки водки! А за несколько последних лет глотка шампанского не сделала! И про то, что руки на себя наложила, — неправда. Да, она выпила лишние таблетки, но только для того, чтобы успокоиться. Мама даже не подозревала, что такая доза может стать смертельной. Она не самоубийца, вы слышите?!
Бросив трубку, долго не могла прийти в себя. Только начинало понемногу отпускать — раздавался новый звонок.
Я перестала спать, вздрагивала даже от звяканья ложки в стакане, от шороха за дверью. Не знаю, как бы я все это перенесла, если бы рядом не было Светы. Мы познакомились и подружились на съемках фильма «Посещение» питерского режиссера Валерия Ткачева, где я сыграла свою последнюю роль в кино, а она работала гримером.
Вскоре Светлану Филиппову пригласили на «Мосфильм», и приехав в столицу, она поселилась у меня. Произошло это за пару месяцев до смерти мамы.
Видя, как я мучаюсь, Света посоветовала: «Ляг на пару недель в клинику неврозов. Она рядом, на Шаболовке — вечерами я смогу тебя навещать. Не отказывайся: у тебя так расшатаны нервы, что без врачей не выкарабкаешься». Я послушалась. Пролежала в «Соловьевке» полтора месяца, но особых улучшений не заметила. Немного отпускало только в храме Донского монастыря, который располагался неподалеку от клиники и куда мы с соседками по палате часто ходили. Как-то после службы одна из тамошних прихожанок позвала меня съездить в Коломну, в Свято-Троицкий Ново-Голутвин женский монастырь.
Всего на пару дней, вроде как на экскурсию. Я согласилась.
По приезде, как принято в обители, подошли к игуменье за благословением. Матушка вышла к паломницам, посмотрела каждой в лицо. На моем задержала взгляд дольше всех:
— Психическая?
— Не совсем.
— Как зовут?
— Даша.
— Дарья, значит, — перекрестила, — ну иди, помолись.
В монастыре почитали святую Ксению Петербургскую: был нижний храм в ее честь, часовенка с ликом Ксении.
И матушку звали тем же именем. Я раньше читала про блаженную Ксению, чьи мощи похоронены на Смоленском кладбище в Санкт-Петербурге, знала о чудесах, которые происходили и на ее могиле, и в храмах, где были ее приделы. Эта святая многим помогла обрести душевный покой — вдруг и мне поможет? На вечерней службе в храме пел хор монахинь. Почти все молодые, лица — красивые, вдохновенные. Просто картины какие-то. Попыталась представить себе их в миру и не смогла. Слушала чистые, как у ангелов, голоса, а губы сами шептали: «Матерь Ксения, моли Бога о нас!»
Два дня пролетели быстро, моя спутница вернулась в Москву, а я осталась. Потому что только среди облаченных в черное ровесниц чувствовала себя хорошо, только в монастыре меня ничто не напрягало и не раздражало.
Недели через две вдруг прорезалась тоска.
Решила позвонить бабушке Люде. Телефон был в игуменском корпусе, и для того чтобы им воспользоваться, требовалось благословение матушки Ксении.
«Кому звонить будешь? — строго спросила она. — На Луну? Бабушка знает, где ты. А раз сама не звонит, не справляется о тебе — значит, ты ей не нужна. Пойди лучше помой луночку возле часовни Ксении».
Возле часовни был маленький водопад — вода стекала в выложенную камнями чашу. Я мыла луночку очень долго, несколько часов. Пока не подошла сестра Наталья и не сказала: «Чистая уже, добела отмыла, хватит. Пойдем ужинать».
Я вставала вместе с сестрами к заутрене, потом шла на работы: то на кухню чистить картошку и рубить капусту, то убирать храм, то полоть в скиту грядки, то убирать снег. Делала это вместе с монахинями, послушницами и не уставала поражаться, какие они великие труженицы. Ни минуты не сидят без дела.
Когда работы не было, мы с послушницей Катей подолгу сидели и разговаривали о жизни, о том, что каждую из нас привело в монастырь.
В храме монастыря служил очень хороший священник. Мне было легко с ним разговаривать, но на исповедь всегда шла со страхом. Исповедоваться можно было хоть каждый день. И каждый же день я молилась за маму. Просил Господа упокоить ее душу и отец Сергий. Однажды батюшка сказал, что помолится и за моего отца: «За самоубийц не молятся, но я помолюсь...»
* * *
Прожила в монастыре паломницей год, когда вдруг накинулась паника: «Время проходит — я могу совсем выпасть из профессии.
Надо возвращаться в Москву, показаться в Театре-студии киноактера, к которому приписана, напомнить о себе на киностудиях. Я же актриса, а уже столько времени не играю!»
Утром подошла к матушке:
— Хочу вернуться в Москву. Благословите.
— Не благословляю. Рано тебе туда. Поживи здесь.
